Яд в его голосе вызвал у меня дрожь. С тех пор, как малыш Маркус — так я назвала его, прежде чем они забрали от меня его маленькое тельце — навсегда заснул, Джефф возненавидел меня. Все это было по моей вине, так он сказал. «Твои яйцеклетки ссохлись, и с тобой скоро случиться то же самое!»
Последнее, что мне было нужно в тот момент — так это его ненависть, но это единственное, что я получила. Это и всеобщую жалость. И еще больше жалости, когда позже, меньше, чем через месяц, он подал на развод. К счастью, я не стала с ним спорить. Тогда у меня уже не осталось никаких сил, я слишком погрузилась в свое горе, чтобы думать о том, что кому достанется. Я все поручила своему адвокату, чтобы он вел переговоры от моего имени, тогда же я узнала, что он в загородном клубе играет с Джеффом в теннис. У меня была работа в больнице и мои пациенты, и это все, что мне было нужно, чтобы находить силы проживать каждый очередной день.
Пока не настал момент, когда я лишилась всего.
Хотя это было не официально, один из членов совета по секрету сообщил мне, что совет директоров решил, будто для интересов каждого будет лучше, если в разгар бракоразводного процесса два доктора больше не будут работать вместе в стенах одной больницы. Он утверждал, что чем дольше я остаюсь в больнице Миллера, тем хуже ко всем будет относиться Джефф, и, может, даже изменится его отношение к собственным пациентам из педиатрии.
Помню, как подумала тогда, что худа без добра не бывает, и была права. Собрав в хранилище все нажитое, и убедившись, что Кэти Плешетт, мой офис-менеджер, отправила мне на электронную почту информацию о моих пациентах, я поняла, что пришло время посмотреть на остальную часть мира. Но вместо того, чтобы полететь в экзотические места и найти там приключения, я решила взять кабриолет и как «Тельма и Луиза» отправиться в путь по большой дороге (прим. героини одноименного фильма, 1991г, где две девушки отправляются на машине отдохнуть в горы от своей повседневной жизни). Только в этой поездке не было Тельмы, только я, а это означало, как я надеялась, что все обойдется без каких-либо проблем. По пути я останавливалась в лучших отелях и все время оставалась погруженной в свои мысли.
Когда в прошлом месяце я оказалась в Альбукерке, то познакомилась с Андреа Мартин, доктором, которая управляла местной поликлиникой в Южной Долине. Мы сразу поладили, и во время проживания в причудливом отеле в Старом Городе Альбукерке, я бесплатно проводила консультации для ее пациентов, большинство из них страдали почечной недостаточностью, как следствием, гипертонии и сахарного диабета. Когда она предложила, чтобы я отправилась в Санта-Фе и посетила музей Джорджии О’Кифф (прим. американская художница) и другие места, которые она не сомневалась, меня заинтересуют, я не упустила этот шанс и даже впервые в своей жизни посмотрела оперу на открытом воздухе. После этого, я помню, как мне кто-то рассказал об этих странно сконструированных шоссе на окраине Таоса, и я уехала, жалея, что не могла закрыть глаза, пока проезжала через Гордж-Бридж (прим. автомобильный мост, высотой в 172 м). На этот раз, даже, несмотря на то, что я могла бы остановиться в одном из хороших отелей в городе, почему-то я предпочла «Жемчужину».
Анита Анайя, старушка, которая встретила меня на пороге «Жемчужины», сказала, что она принадлежит ее внуку и что она сдавала ее в аренду небольшим компаниям и семьям, пока он жил в Флагстаффе. Ее интересовало, не ожидала ли я кого-то еще, так как каждый жилец должен был быть внесен в договор аренды, и когда я сказала, что нет, она была явно удивлена. Она беспокоилась, что городская девушка как я, не продержится здесь больше одного дня в одиночестве, в окружении полыни, с кричащими койотами по ночам. Первые пару часов, пока я сидела с лежащим передо мной пистолетом, перепуганная всем, что шевелилось за окном, я боялась, что она была права. Потом, увидев полную луну, которая светилась среди тысячи звезд на небе, я поняла, что со мной все будет в порядке.
«Пока не получила дурацкий телефонный звонок от Джеффа, после которого все пошло к чертям».
Я не должна была отвечать на его звонок. Это бы уберегло меня от похмелья, или, что еще хуже, от нажатия на курок неведомо где. Понятия не имею, как впервые за столько месяцев его голос смог по-прежнему выбить меня из колеи, возвращая к своей неуверенности и ненависти к самой себе. Еще хуже то, что Лейлани на двадцать один год моложе его, Господи помилуй.