Стуку задвинутого засова вторил другой, по ту сторону стены. Франческа поспешно повернулась. Из тени выступил Джайлз, уже без фрака. Оба молчали.
Джайлз двумя прыжками перекрыл разделявшее их расстояние, схватил ее в объятия и прижался к губам.
Они любили друг друга много ночей подряд, но эта была особенной. Ею никогда еще не владела подобная алчность. Никогда еще она не была столь решительной. Столь требовательной. Она дразнила, манила… хотела большего. Хотела его. Он предъявил на нее права, поставил свое тавро. Не в первый раз. И не в последний.
Но сейчас была ее очередь брать. Его очередь стать игрушкой в ее руках. На меньшее она не согласна.
Только на большее.
Их кровь уже растекалась по жилам жидким огнем, стучала в ушах.
Он почти грубо отстранился, повернул ее так, что она стояла перед ним, окутанная золотистым светом лампы, горевшей на туалетном столике, глядя на свое отражение.
— Дюйм за дюймом.
Он уже предупреждал ее. И сейчас она наблюдала, ждала, пока он расстегивал ее платье. Его руки поднялись, сдвинули шелк с ее плеч, медленно, не торопясь, обнажили груди. Она поежилась от внезапного холодка: теплая ткань вдруг исчезла, и теперь груди оставались прикрытыми только тонкой сорочкой. Она вздрогнула, но он лишь слегка улыбнулся и взглядом попросил ее вынуть руки из рукавов.
Она послушалась и теперь не знала, что с ними делать. Откинувшись на его грудь, она завела руки назад и прижала ладони к его твердым бедрам. Он сжал губы, но не оторвал взгляда от ее талии, когда стянул платье ниже. Она ожидала, что он коснется ее, положит пальцы на защищенную батистом кожу, чтобы облегчить нервный трепет, пригасить возбуждение. Но он продолжал раздевать ее. Дюйм за дюймом. Пока шелк с тихим шорохом не сполз на пол.
Какое-то мгновение оба смотрели на изумрудную лужицу у ее ног. Потом она медленно подняла голову, любуясь живой картиной, созданной Джайлзом. Ее волосы все еще были забраны наверх, поразительно темные на белоснежном полотне его сорочки. Масса локонов спускалась вниз, доставая до его плеч. Ее руки были голыми. Ноги, начиная от бедер, — тоже. Плавные изгибы ее фигуры были кокетливо спрятаны под легкой тканью. Кожа слегка светилась, медово-золотистые тона контрастировали с его сорочкой, казались нежными и женственными на фоне его черных шелковых панталон.
Сейчас она чувствовала себя драгоценным призом, доставшимся ему одному.
Он глубоко вздохнул и сжал ее талию. Она переместила руки на его плечи. Он нежно коснулся губами ее виска и стиснул груди. Она ахнула и выгнулась. Он жадно мял холмики, умело избегая касаться тугих бутонов. Не успела она опомниться, как руки скользнули на ее бедра, живот властным касанием хищника, завоевателя, спешившего пометить свою территорию.
Она стала тереться о него всем телом, намеренно искушая.
Он схватил стул и поставил его сиденьем к ней.
— Сними чулки…
«Для меня». Слова не были произнесены. Но недоговоренность повисла в воздухе.
Франческа, не колеблясь, сбросила туфельки, поставила ступню на сиденье и медленно, демонстративно-медленно, сняла подвязку и стала скатывать чулок, поглаживая себя по ноге. Потом стянула шелковый лоскуток, повесила на спинку и повторила представление.
Он прожигал ее взглядом, не упуская ни малейшего чувственного движения. Даже не глядя на него, она ощущала его желание, обжигавшее кожу.
Наконец она выпрямилась, оттолкнула стул и откинулась на него. Их взгляды встретились в зеркале.
Его лицо было отмечено печатью страсти. Грудь вздымалась. Он взялся за ленты ее сорочки. Стоило чуть потянуть — и бант развязался. Сорочка словно сама собой исчезла куда-то.
Она стояла перед ним в своей гордой наготе: высокие и упругие груди, полные и розовеющие, плоский живот, изгибы бедер — словно рамка для темных завитков, притягивавших его взгляд.
Франческа наслаждалась этой минутой. Вернее, упивалась. Упивалась чистым, беспримесным сладострастием, прежде чем повернуться и удивить Джайлза.
Он все еще смотрел в зеркало, когда она принялась расстегивать его рубашку и панталоны. Потом широко развела полы сорочки. Он потянулся было к ней, но она ловко стянула рубашку с его плеч.
— Какая же это забава, если голая только я одна!
— Мне так не кажется, — возразил он.
Но она, не обращая внимания, принялась за панталоны. И при этом старалась не задеть вздыбленную плоть. Пока Франческа возилась с застежками под его коленями, он расстегивал манжеты сорочки. Она боялась не успеть. Стоит ей зазеваться, и власть возьмет он, расстроив ее планы.
Присев на корточки, она стащила с него чулки и панталоны. Он освободил одну ногу, потом другую, отшвырнул сорочку…
Она встала перед ним на колени, впилась пальцами в бедра и лукаво улыбнулась.
Джайлз по глазам понял ее намерения и попытался было отстраниться, сказать «нет», но слово застряло во внезапно пересохшем горле.
Ее улыбка стала еще шире, ресницы опустились. Она подалась вперед, и шелковистая ласка волос на его напряженных бедрах едва не свела Джайлза с ума. Он взглянул в зеркало, и у него перехватило дыхание. Голова Франчески медленно наклонилась.
Он ощутил ее горячее дыхание, как раскаленное клеймо на самой чувствительной части своего тела. Потом ее губы коснулись рубиновой головки, дразняще задержались, раздвинулись, и она приняла его в горячее убежище своего рта.
Его глаза закрылись, спина словно окаменела, когда она стала его ласкать. Он судорожно вцепился в ее волосы. Немного отдышавшись, он приоткрыл глаза и стал смотреть в зеркало, наблюдая, как она все глубже вбирает его в себя. Жар в его чреслах взорвался. Веки опустились. Он услышал стон. Стон, который привел в восторг Франческу. Она мечтала об этом много дней, но хотя он и позволял ей ласкать себя, делал это неохотно и быстро отстранялся. Только не в этот раз. Она была исполнена решимости сделать все по-своему, не торопиться и дать ему все, чего он заслуживал. Взять его, овладеть им так, как хотела она. Контраст силы и изысканной мягкости всегда очаровывал ее — его тело было таким сильным, таким мужественным, а именно эта часть неизменно оставалась сверхчувствительной.
Она так крепко держала его, так упоенно ласкала, что освободиться он не мог.
Франческа отдалась моменту, понимая, что его решимость с каждой секундой убывает и сопротивляться просто нет сил. На этот раз ему придется покориться, позволить ей взять верх. Заклеймить его своей любовью.
Солоноватый вкус наполнял ее рот. Отпустив одну руку, она взвесила на ладони тугой двойной мешочек, погладила основание фаллоса. И почувствовала его реакцию. Почувствовала, как он застыл, еще сильнее сжал ее голову, удерживая на месте…
— Довольно!
Услышав хриплую команду, она отпустила его и подняла голову.
Он отстранил ее руки, наклонился и, легко подхватив ее на руки, прижал к себе.
Она обвила ногами его бедра, и он в тот же миг вошел в нее и, держа за талию, вонзился глубоко… глубже… еще глубже…
Она сжала ноги и прильнула к нему всем телом, пока они не слились в одно целое. Потом провела ладонями по его плечам, обхватила шею и поцеловала. Он ответил жадным опьяняющим поцелуем. Она принимала вызов и отвечала на него, брала столько же, сколько давала. Приподнималась и опускалась. Он поддерживал ее под ягодицы, вел и направлял. Использовал ее тело, как она использовала его, сгорая от наслаждения и сжигая ее.
Их соитие стало не битвой характеров, а поединком сердец: кто может дать и взять больше. Ответа не было. Ни победителя, ни побежденного. Только они двое, погруженные в чувственное наслаждение. Плененные вожделением, взаимной чувственной потребностью, которую только они и могли удовлетворить.
Время остановилось. Они забыли обо всем. Их глаза пылали огнем, губы сливались в жгучих поцелуях, тела сплетались в объятиях. Но им всего было недостаточно.
Наконец Джайлз отнес ее на постель.
— Только посмей положить меня, — из последних сил выдохнула она.
Взгляд, брошенный в ее сторону, был олицетворением мужского превосходства.
— Будь прокляты капризные женщины, — проворчал он. Но все же сел, поднял ноги на кровать и, согнув колени, усадил ее так, что она оседлала его бедра. — Удовлетворена? — все так же сурово осведомился он.
Франческа улыбнулась, зарылась пальцами в его волосы и поцеловала.
Именно в этом положении они впервые познали друг друга, но с тех пор так много изменилось! Не они сами, но то, что полыхало между ними: неукротимое пламя, взаимная преданность, неодолимое притяжение.
И может быть…
Они продолжали любить друг друга до тех пор, пока масло в лампе почти не выгорело. И Франческа почувствовала, как тают последние барьеры. Не только в нем, но и в ней тоже. Остались только они. Двое. Начинающие осознавать реальность того, что произошло с ними.
И когда она перевалила через сияющую вершину, его взгляд по-прежнему не отрывался от нее. Едва ее ресницы покорно опустились, он присоединился к ней. Они долго лежали неподвижно, стараясь отдышаться, ожидая, пока вихрь чувств уляжется, прежде чем она обняла его и положила голову ему на плечо. И ощутила, как он сжал руки, притягивая ее к себе.
Франческа улыбнулась. Он принадлежит ей. Так же как она — ему.