— Хочешь, я развяжу тебя, прежде чем трахну, Грейнджер?
— Нет, — отвечает она, удивляя меня. — Но могу ли я кое-что попросить?
— Все, что угодно.
— Переверни меня.
Она знает, что я люблю эту позу, наблюдая за тем, как мои бедра врезаются в ее задницу. Это не для нее — не совсем для нее. Это все для меня, но я не спорю с ней.
Схватив ее за бедра, я помогаю ей привстать, двигая вперед, чтобы она связанными руками могла держаться за спинку кровати. Мои глаза жадно блуждают по ней, начиная с красных лент, обвивающих ее запястья и глаза, двигаясь к лопаткам, изгибу позвоночника, ее сочащемуся влагалищу.
И ее заднице.
Я ничего не могу с собой поделать. Я опускаюсь на колени между ее ног и провожу руками по ее телу, касаясь так же легко и чувственно, как и раньше. Зажмурившись, я начинаю представлять себе, чего именно хочу, и мои руки опускаются на ее ягодицы, а пальцы с легкостью погружаются внутрь.
Но я снова заставляю себя ждать.
Несмотря на то, что мне не терпится уйти, мои руки скользят по ее бокам, осмеливаются спуститься к ее груди, щиплют и перекатывают соски. Ее плечи опускаются, когда она всхлипывает, и я склоняюсь над ней, членом прижимаясь к ее заднице.
— Тебе нравится это, Гермиона? — спрашиваю я, хотя ясно, что она наслаждается каждой секундой.
Она выгибается еще больше, прижимаясь назад и заставляя меня чувствовать влажный жар. Ее руки подняты, локти уперты в матрас, а голова покоится между ними. Когда я сжимаю сильнее, она каким-то образом толкает свои груди еще глубже в мои руки и качает бедрами ко мне.
Перемещаясь, я ухитряюсь расположить свой член там, где он должен быть, прижимая головку к ее входу во влагалище.
Она почти истекает желанием.
— Пожалуйста, — умоляет Гермиона, и я двигаюсь вперед, даруя ей то, чего она хочет.
Если бы я мог, то пообещал бы провести всю свою жизнь, даруя ей то, чего она хочет.
Быть внутри нее сегодня ночью, даже не глядя ей в глаза, — это почти как послание свыше. Первый толчок — как возвращение домой, второй — как теплые объятия. И звуки, которые она издает, просто божественны — хор вздохов и стонов вперемежку с моим именем и грязными словами.
Мои руки скользят по ее ребрам и хватают за талию, давая мне немного больше контроля. Я веду ее, задавая ровный ритм, мои бедра встречаются с ее задницей. Я вижу, как мой член исчезает внутри нее, и слышу, насколько она мокрая.
Как бы сильно я не хотел ускориться, я сохраняю устойчивый ритм, наслаждаясь ощущением ее тепла, плотно обернутого вокруг меня.
Ее кудри — длинные, темные, сводящие с ума кудри — рассыпались по плечам, при каждом толчке разметываясь и унося с собой красные хвосты ленты. Одна из моих рук сама собой убирается с ее талии, собирая копну волос и концы ленты вместе, нежно дергая ее назад.
Грейнджер стонет, и ее спина прогибается еще сильнее; как только я прижимаюсь бедрами к ее бедрам, она вскрикивает. Она умудрилась идеально наклониться, и я в полной мере воспользовался этим преимуществом, слегка ускорив толчки. Я чувствую, как она начинает спазмироваться вокруг меня, ее влагалище почти ритмично сжимается и трепещет.
Когда она всхлипывает, я почти волнуюсь, но потом ее бедра дрожат, и она почти падает. Моя рука обвивает ее талию, удерживая ее на месте, и я замедляю свои толчки.
— Грейнджер?.. Ты в порядке?
— О боги, да, — отвечает она, ее мышцы все еще дергаются от напряжения. — Лучше не бывает.
Я ухмыляюсь про себя и легонько шлепаю ее по заднице.
— Хорошо, потому что я еще не закончил с тобой.
Гермиона смеется.
— Я была бы разочарована, если бы это было так.
Пробормотав заклинание, я освобождаю ее руки от изголовья кровати и тяну ее назад, устраиваясь на корточках с ней на коленях. Я оставляю повязку на глазах просто потому, что она выглядит очаровательно с бантом на затылке. Одна моя рука скользит вниз к ее клитору, а другая опускается на грудь.
Она сгибает бедра, оседлав меня, скользя вдоль длины члена. И ее прикосновения заставляют мою кожу чувствовать себя потрясающе — она покалывает, электризуется, заставляя меня желать, чтобы мы могли остаться в таком положении навсегда.
Честно говоря, я никогда бы не поверил, что она может быть такой — такой свободной, сексуальной и чувственной, но я каждый гребаный день благодарил богов за то, что они позволили мне открыть эту ее сторону.
Она знает, как двигаться так, чтобы максимизировать удовольствие — и свое, и мое, — и я не знаю, инстинктивно ли это или она читала на эту тему.
В любом случае, я самый счастливый парень на планете.
Мои пальцы двигаются в такт с ее телом, работая с набухшим пучком ее нервов, распространяя ее собственную влагу выше по телу. Она ускоряется, и тихие стоны начинают срываться с ее губ.
Она снова кончает. Так чертовски близко.
Я вхожу в нее сильнее, мой член напрягается для освобождения, и рука переключается с ощупывания ее груди на пощипывание соска. Ее голова откидывается назад, лежа на моем плече, и я поворачиваю голову, прижимаясь губами к ее волосам.
Из-за того, что я так сосредоточен на ней, на том, чтобы снова заставить ее кончить, я пропускаю первый укол боли в предплечье, или я ошибочно принимаю это за трение, тепло, вызванное движением моей кожи по ее коже.
Но затем оно усиливается, и я резко останавливаюсь, понимая, что происходит.
— Гермиона, мне очень жаль. Я… я должен идти, — говорю я, мои руки быстро двигаются, чтобы развязать повязку и ее запястья.
Когда ленты падают на кровать, она замирает, и я жду гнева, но он не приходит. Соскальзывая с меня, она оборачивается и смотрит прямо мне в глаза. Ее руки опускаются на мое предплечье.
— Ты никуда не пойдешь.
Я начинаю паниковать, мое сердцебиение учащается. Я не хочу расстраивать ее, но у меня нет другого выбора.
— Ты же знаешь, что я должен.
Грейнджер качает головой.
— Нет, не знаю.
— У меня нет на это времени, — говорю я ей, отстраняясь и двигаясь к краю матраса. Я перекидываю ноги и встаю, готовясь вызвать свою одежду.
Она быстро спрыгивает с кровати и снова хватает меня за руку.
— Подожди. Пожалуйста, послушай меня.
Несмотря на то, что я боюсь оказаться последним прибывшим к Темному Лорду, я останавливаюсь, глядя ей в глаза.
Она единственная, кто может заставить меня остановиться.
— В настоящее время Орден атакует поместье, — осторожно заявляет она. — Я ничего не сказала, потому что знала, что твоих родителей там нет и что ты будешь здесь, со мной.
Меня охватывает нервозность, и я молчу. Я просто жду, когда она продолжит.
— И я раскрыла Кингсли, что ты мой информатор. Он сказал, что будет лучше, если я буду держать тебя подальше от битвы, — объясняет она, поглаживая большим пальцем Темную метку. — Это должно стать его концом, Драко. Последний крестраж мы уничтожили неделю назад.
— Тогда почему ты не в поместье? — спрашиваю я ее, не понимая, почему она решила остаться здесь, вместо того чтобы сражаться бок о бок вместе со своими друзьями.
— Потому что я не хотела, чтобы ты был там, — говорит она, как будто это и так должно быть всем понятно. — Я хотела, чтобы ты был в безопасности. Не все в Ордене будут знать, на чьей ты стороне, и если Пожиратели Смерти увидят, что мы тебя игнорируем…
— … они бы узнали, что я связан с Орденом, — заканчиваю я за нее.
Она кивает.
— Гарри, Рон, Джинни и Кингсли знают. И они знают, что я была с тобой, когда меня не было с ними. Сначала они разозлились, но…
— Грейнджер, мне все равно, если они рассердятся, — перебиваю я, притягивая ее к себе. — Я просто… не могу поверить, что ты им рассказала. Я и не думал, что ты это сделаешь.