Только к этому моменту я смогла побороть стеснение и вручить крестному Рождественский подарочек.
- Я не знала, что можно Вам подарить, так что пришлось советоваться с мамой. Она не очень помогла, наверняка, это выглядит глупо, смешно и наивно, но я же кутью никогда не делала, так что и рисковать не стала… А мама сказала, что Вы когда-то очень любили… В общем, постарайтесь не смеяться.
Я достала свой подарок из пакета и поставила на стол, раздвинув тарелки с закусками.
- Что это? – настороженно спросил крестный.
- Если откроете коробку, сразу увидите, - не менее настороженно ответила я. Не знаю, чего опасался он, а я так реально боялась насмешек или вежливой равнодушной благодарности.
Крестный открыл, долго пялился на коробку и вместо равнодушной благодарности, ошарашенно выдавил:
-Это что?
- Шарлотка, - упавшим голосом сказала я, рассматривая собственные пальцы. – Яблочная. Просто, мама сказала, что Вы в детстве за нее родину продать были готовы.
- Так и сказала?
- Именно этими словами.
- Если ты знаешь настолько секретную информацию обо мне, стоит перейти на ты. А шарлотку я не то, что не ел, не видел лет десять.
Подняла глаза на мужчину и обнаружила, что он уже с вожделением отрезает добрую четверть пирога.
- В ресторанах всякую хрень подают, крошечные пироженки, крем, ягодка – для баб. Дома жена то вегетарианство проповедует, то белковую диету. Как-то все мимо. Денег полно, а только сейчас понял, что не могу даже есть то, что хочу. Езжу отдыхать не куда хочу, а куда модно, общаюсь не с кем хочу, а с кем выгодно. Все думал, свободу себе зарабатываю. И что в итоге?
- В итоге свобода от всего, кроме денег, - кивнула я. – Знаешь, мне встречались люди, не те, которые честно врут, что счастливы, а те, кто честно признавал, что в их жизни были минуты счастья. Но я еще не встречала людей, которые бы не привирая говорили, что испытывали состояние свободы. Но у меня небогатый жизненный опыт.
- Наверное, у меня хоть и богатый, но недостаточный. Те, кто заявлял, что свободны совершенно и неоспоримо, оказывались еще большими рабами тех или иных вещей. Свобода, понятие столь же эфемерное, как и любовь.
- Серьезно? Думаешь, любви не существует? – удивилась я.
- Уверен. Даже не надейся.
- Может, все-таки…
- Сказал же: не надейся, - отрезал крестный.
- Просто у тебя не сложилось. Есть же люди, прекрасно живущие друг с другом до самой старости. Нет, любовь должна существовать, - неуверенно попыталась настаивать я. Любовь есть. Потому что есть Дани. В этом я уверена на все сто процентов. И потому что прошло несколько месяцев, но я продолжаю видеть его во сне. И мне все так же больно видеть его наяву.
- Должна существовать. Продолжай тешить себя иллюзиями. Нет, в то что с каждым может случиться какая-нибудь гадость, например, ты влюбляешься и всю жизнь продолжаешь любить какого-то идиота (или очень даже хорошего порядочного человека), который смеется или даже плюет тебе в лицо при встрече (или женится на тебе и старательно делает вид, что отвечает взаимностью), но никогда ты и никто другой не сможешь встретить того, кого полюбишь всем сердцем, и кто будет чувствовать то же самое в ответ.
- Не знаю… я верю в то, что есть люди связанные изначально, созданные друг для друга… - качаю головой. Впрочем, есть ли смысл спорить со взрослым разочаровавшимся человеком? Есть ли смысл продолжать тешить себя иллюзиями, которые подтверждают собственную иллюзорность каждый день?
- Может и есть. А теперь представь, какова вероятность физической встречи с мифической второй половинкой, учитывая размер земли и население более семи миллиардов? Даже если встреча произойдет, ты веришь, что прямо сразу, как в книжках поймешь, что это именно он? Разве не более вероятно, что он будет жить в соседней квартире, а ты и не посмотришь на прыщавого задохлика, или он не посмотрит на тебя, к примеру… потому что ты не блондинка? Не стоит рассчитывать на эфемерности.
- На что же тогда рассчитывать? – потерянно спрашиваю я. В его словах слишком много правды, слишком много того, о чем я думала сама. – Мы же начали с того, что деньги – самое не эфемерное, что можно придумать, не дают того, чего мы ждем от них.