В шестнадцать часов четырнадцать минут, когда мы дурачились в саду, закидывая друг друга желтыми листьями, я услышала странную рваную мелодию, а Дани, мгновенно поменявшись в лице, резко выдернул телефон из кармана брюк. Что там было по поводу того, что когда он со мной, никакие телефонные разговоры его не интересуют? Более того, татуированный не только ответил, но и ушел в дом, явно демонстрируя, что не хочет, чтобы я его разговор слышала.
А когда он вернулся, все закончилось. Наша жутко романтическая история длилась всего неделю и закончилась в шестнадцать часов восемнадцать минут в воскресенье одиннадцатого сентября. Солнце еще продолжало сиять, но в его свете меланхолия сменилась истерикой скорого расставания. Мы еще продолжали целоваться, но в прикосновениях нежность сменилась обреченностью. И я осознавала это совершенно четко. Все понимала, но продолжала отвечать на его поцелуи. А мое сердце было переполнено жалостью. К себе? Нет, к тому парню, который говорил мне о любви и обещал не предавать. К тому парню, который собирался бросить меня в самом скором времени. Вернее, уже бросил, но еще не сказал об этом.
Вот уж бред! Меня, не испытывающую никаких чувств, кроме легкой симпатии бросает парень, который настойчиво утверждал, что влюблен в меня без памяти с первых мгновений знакомства. Какой-то сюрреализм, честное слово! При этом я его еще и жалею? Не просто бред, а квинтэссенция бреда.
Мы продолжали целоваться в тамбуре электрички и в автобусе, так что мои губы стали уродливо пухлыми, а на руках появились синяки от пальцев Дани, которыми он лихорадочно держался за меня до самого последнего мгновения, когда уже у входа в общагу сказал:
- Я думал, что мы со всем сможем справиться вместе, но мне придется справляться самостоятельно.
- А мне? – устало спросила я. Я была измучена и этими жуткими поцелуями, и ядовитым отчаянием, и горькой безысходностью. Хотелось прекратить все это… И хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.
- Тебе? У тебя с моим исчезновением исчезнут и все проблемы, так что справляться будет не с чем.
- Тогда удачи, - пожелала я, выразив в этих двух словах весь сарказм, на который была способна.
- Ты обязательно будешь счастлива! – добавил Дани мне в спину до того, как я, справившись со всеми своими «хочу» «не хочу», оставила татуированного со его проклятым отчаянием, его поцелуями и его признаниями в прошлом, аккуратно прикрыв за собой тяжелую дверь в корпус.
Охранник озадаченно посмотрел мне в лицо, хотя с чего бы ему так озадачиваться, разве так уж часто перед его пытливым взором предстают рыдающие студентки. А я даже не рыдаю – просто слезы катятся. Мне даже не больно – я его никогда не… Блин! Вот, о чем говорил Дани! Я чувствую! Никаких сомнений нет и быть не может! Я же знала, что когда влюблюсь в кого-то, будет уже слишком поздно… Впрочем, какая разница? Главное, я способна на это! Я никакая вам не снежная королева и не ледяная принцесса. И не имеет значения то, что у него все закончилось, а у меня только началось. Главное – я чувствую. И это здорово. Вернее, очень, очень и очень хреново! Потому что любить того, кто тебя только что вежливо послал – вовсе не здорово, а полный отстой, если быть честной до конца.
Кажется, в лифте кто-то спрашивал, нужна ли мне помощь, возможно, в коридоре кто-то еще интересовался, что случилось. Какие-то люди пытались залезть в мою жизнь, мою голову и мою душу, пока я не закрыла за собой дверь в блок и не повернула замок. Стало тихо. Наконец-то я осталась одна.
Я зашла в ванную, заперла дверь и там, включила кран на полную мощность и… Эй, нет! О чем это вы тут подумали?! Я не такая слабачка и мне давно не четырнадцать и даже не шестнадцать. Я и думать не думала о лезвиях, таблетках и прочей ерунде. У меня же «исчезнут все проблемы»! Так что я просто завыла в голос. И продолжала выть на одной ноте, пока горло не схватил спазм и сил больше не осталось. Тогда я выползла из ванной, зашла в комнату и, не раздеваясь, упала на кровать, с трудом исхитрившись закутаться в покрывало. А когда начало трясти все тело, я поняла, что это – обычная «нервная лихорадка», как называла состояние моя прабабушка. Оно давало забытье и полную перегрузку мозга через пару дней.