Вымученно улыбнувшись, ответила ей, что не буду, и продолжила просматривать чаты, лаконично отвечая. От одной из сестёр пришло длинное сообщение, которое я не стала читать полностью, зная, что там. Она, наверняка, пыталась поддержать меня, вновь убедить в том, что ничего было не изменить. Шмыгнув, стерла слезу, ответив ей благодарностью, и парочкой слов поддержки.
Выключив смартфон, вытащила из чехла потертую фотографию пятнадцатилетней давности. Все углы были сильно стерты, но на них можно было разглядеть счастливую, улыбающуюся семью из пяти человек. Три сестры и два брата, сжимающие друг друга в объятьях. Горло сдавило, и я отложила фото, доковыляв к шкафчику, вытащила бутылку, и так не дойдя обратно, осела прямо на пол, отперевшись спиной о спинку кровати.
Достала фото, и откупорив бутылку, подняла её в воздухе, тихо прошептав извинения, которым совсем не верила. Я не смотрела на время, давясь горькими глотками крепкого алкоголя, и весь мир остался где-то там. По щекам катились слезы, сердце выворачивало на изнанку, и я понимала, что ничего с этим не могу поделать.
Ногу предательски заломило, но мне было плевать, что одна боль, что другая, какая между ними разница? Прошло столько лет, а я все еще…
Раздался стук в дверь, и сразу же за ним щелкнул дверной замок. Не сразу собравшись, припомнила, что давала Сэму запасные ключи, на всякий случай. Тяжело повернувшись, не сразу смогла понять, что картинка в голове не соответствует реальности. В дверях стоял совсем не тот Винчестер, сверля меня гневным взглядом.
- Серьезно? – он критично кивнул на бутылку, закатывая глаза, - мы уже думали, что что-то случилось, а ты просто решила напиться?
- Просто отвали, - не было никаких сил с ним препираться, играя в нашу обычную игру.
Но он не ушел. И ничего больше не сказал, только закрыв за собой дверь, и сел на стул, напротив меня, терпеливо смотря, подмечая каждую деталь. А я больше не могла сделать даже глотка, в горле застрял ком, алкоголь в крови требовал выхода боли, но разум удерживал меня на месте, повторяя, что этого человека я не знаю.
- Все, отдавай сюда, - вырвал он бутылку из моих рук, убирая на стол.
Дин просто схватил меня поперек талии и перетащил на кровать, опрокидывая мою апатичную тушку. В груди поднялось негодование. Я и мои страдания не хотели, чтобы кто-то нарушал привычный ход вещей. Это было личным и устоявшимся. Стукнув его по руке, вздернула подбородок.
- Спасибо, конечно, но можешь идти. На эту вечеринку самобичевания тебя не приглашали, - я пыталась отшутиться, но неожиданная правдивость оглушила, еще сильнее выбив из колеи, - серьезно, отстань.
- Неа, - он мотнул головой, разведя руками, - и не надейся. Сейчас уйду, а ты пойдешь в душе утопишься, кто тебя знает.
Я огрызнулась, понимая, что охотник никуда не собирается. Как же хотелось одиночества! Один день, в долбаном году, могу прекратить делать вид, что все в порядке? Всего один день, нежели это так много?
- Мог бы выпить со мной, а не нотации читать, - нервно рассмеявшись, смирилась с неожиданной компанией.
- У тебя бокалы хоть есть, или твое желание пить из горла принципиальное? – теперь я закатила глаза, указывая на шкафчики.
Была у меня такая привычка, обживаться в местах, где не собиралась проводить много времени. Это давало некое ощущение нормальности. Словно, у меня была обычная работа, просто с кучей командировок, например. Я вновь отвлеклась, вперившись взглядом куда-то в пустоту, давая в себе горечь.
Мне всучили полный стакан, и хлипкая кровать заскрипела под тяжестью мужчину, усевшегося напротив. Он положил фотографию на покрывало, не спрашивая, а я вздрогнула, тут же отворачиваясь. Сидеть с кем-то, сейчас, казалось предательством. Даже Свете я не позволяла находиться рядом в такое время…
- Почему ты вообще пришел? – спросила, стараясь изобразить беззаботность, - ты же игнорируешь меня постоянно?
Дин хмыкнул, словно я сморозила глупость, которую и сама не понимаю. Он оперся спиной о спинку, пристально смотря, и может, так оно и было, а может это лишь алкоголь, но мне показалось, что он смог согреть что-то внутри меня. Нечто давно застывшее, и режущее изнутри.
- Тебя тяжело игнорировать, особенно, когда ты постоянно забываешь что-то на моей постели, золушка. Спасибо, что не обувь.
- Эй! – я, наконец смогла отвлечься от купании в своей боли, и этого мгновения хватило, чтоб сердце забилось чуть свободнее, - ты так редко там бываешь, что легко забыть, что она чья-то!
Он рассмеялся, поднимая бровь.
- Зато ты из неё не выбираешься, - Дин подмигнул, - могла бы и подождать меня там, чисто ради справедливости.
Показав ему язык, не смогла сдержать смеха. Не сдавленного, а обычного и искреннего. Было так странно, не чувствовать давящей пустоты, просто быть, не оглядываясь назад. И еще страннее было то, что первым человеком за долгие годы, кто смог пробраться под броню, оказался именно Дин Винчестер, хотя кто меня спрашивал?
Было так спокойно, уютно, что не сразу заметила наступившую тишину. Она не давила, только обволакивала, подталкивая к тому, чтобы просто открыться. Перестать тащить на себе этот груз. Однако, заговорить первой было тяжело, слишком сложно, слова терялись где-то в глубине, путаясь.
- Это твоя семья? – он спросил первым, но я не показала благодарности, отчего-то зная, что тот и так все понимает, - некогда не думал, что у тебя могут быть братья и сестры. В таком количестве.
Он говорил издалека, и я смогла улыбнуться. Допивая алкоголь. В голове мелькнула мысль, то вообще-то по документам, я должна быть полной сиротой, выросшей в приюте, но… Сколько уже нарушено правил? И не полезут же они проверять, в конце концов. Просто опущу место, вот и всё.
- Ага, у нашей семейки почти традиция заводить кучу детей, а потом делать вид, что не имеешь к ним отношения, - хихикнув, вспомнила детство, - хотя Виктория и старается, уйти от этого.
Я чуть подвинулась, заглядывая в старую фотографию. Рассказывать о них было легко, естественно, и кое ты веки, можно было поведать о них, как о простой семье. Без всей ненужной чепухи, без описаний родословной и того, почему наша фамилия имеет такой большой дипломатический вес. Всего-то, кроме места, опускаю то, что наша любимейшая матушка носит графский титул. Которым, дорожит, только она.
- У вас у всех, такие имена? – мужчину смешно скривился, вопросительно разглядывая счастливые лица на выцветшей фотографии, - у кого-то были проблемы с фантазией?
- Нормальные имена! – уткнув руки в боки, не сдерживала улыбку.
- И кто из них кто? – продолжил расспрашивать Винчестер.
- Это, собственно Виктория, - ткнула пальцем в темную макушку с огромными голубыми глазами, - она на два года старше и уже с тремя детьми, что периодически пугает, но хоть она за всех выполнила квоту по внукам.
Вспомнились вечера с неугомонными малышами, так и норовившими залезть в холодильник или в розетку. В розетку от холодильника. Казалось, что снова чувствовался запах её свежей выпечки и завуалированные ругательства на несчастного мужа, который иногда выглядывал из-за двери, отшучиваясь.
Окунувшись в воспоминания, не замечала, как Дин смотрел только на меня, изредка косясь на фото, чтобы не потерять нить разговора.
- И гордость семейства, так сказать, - я провела пальцами по лицам старших близнецов, что смотрели на камеру с высока, поддерживая широкие голливудские улыбки, - Карина и Виктор… у нас разница пять лет, но похоже, что вся жизнь. Если кто-то где-то распределяет, кому из семьи должны достаться все фамильные черты, то на них он решил остановиться.
- Все так плохо? – его голос был так близко, что по коже прошлись мурашки, а под ребрами закололо, я мотнула головой, отгоняя внезапную дрожь, и отвечая на вопрос.
- Они страшные зануды, всегда считают, что все знают лучше, но на самом деле больше всех бесят. Особенно друг друга.