Сквозь завесу послышались далекие голоса, и пиканье приборов. Я не понимала где, и откуда запах спирта, и сколько прошло времени. Только мучительно замершее сердце надеялось, что меня не оставили одну. Как тогда, в первый раз, когда я очнулась одна. Тьма сменилась светом, обдавая стерильностью ламп скорой помощи. Склонившаяся медсестра, пыталась меня удержать, не дать вырвать иглы капельницы, что окутывали удушающей паутиной.
Взглянула на взволнованную девушку в синем костюме, что отчаянно что-то говорила на английском. От злости, и обиды, слова не переводились как обычно сами, а понимать самой не хотелось. Что бы она там не лепетала, это непременно чушь об осторожности, не меняющая главного.
Я снова была одна. В голове, среди мутной пелены билась мысль, что времени прошло мало, и сейчас они, вероятно, гонятся за монстром. В груди заныло от горечи, и на мгновение я допустила страшную мысль, всего на мгновение, которое буду пристыженно скрывать. Мне не стоило приходить в себя, здесь меня ничего не ждало, слова останутся словами, и все останется только в моей голове, воспоминанием о собственной глупости.
Челюсть сводило, и даже слабость в теле, не смягчила растущей боли в груди. Она пробиралась в каждый уголок, вытаскивая на свет самые темные желания. Посмотрев, на девушку, рыкнула на неё, поднимаясь над трясущейся кушеткой. Онемевшие пальцы, словно и не мои, выдернули тонкие иглы из кожи.
— Что вы делаете, немедленно прекратите, — завизжала она, но мне было плевать, — с такой потерей крови вам нельзя…
Ярость клокотала во мне, и всё о чем, могла думать, это желание хорошенько кому-то врезать, отомстить за собственную глупость. Не смотря, на всю абсурдность ситуации, с моих губ никогда не слетали слова лжи. Недоговаривала, да, утаивая то, что их и не касалось. А он… Дин Винчестер воспользовался моими чувствами, чтобы спасти меня. Заставил поверить, что им движет не только вина.
Всю жизнь я твердила, что семейная вспыльчивость обошла меня стороной, что я не поддамся злости, затмевающей разум. хвалилась своей разумность, а теперь готова избить любого, кто встанет на пути. Нутро всё еще тянуло туда, к темному окончанию многолетней истории. Возвращаясь обратно, надеялась встретить того, к кому шла. И если, он решил больше не иметь со мной дел — хорошо. Только вот пусть скажет лично, а не так.
По инерции, всё еще ощущая себя едва живой, поломанной куклой, схватила сестричку за грудки, встряхивая. Это был не её день. И не мой, судя по всему тоже. Потянула на себя, оказываясь лицом к лицу, тяжело дыша, не то от бурлящих эмоций, не то от уходящей из-под ног земли.
— Скажи водителю, чтобы остановился, сейчас, — я проговаривала каждое слово, не замечая, как акцент искажал окончания, — и где мы, черт возьми?
Девушка затрясла головой, испуганно пытаясь отскочить, но держала я крепко, готовая. Она вновь что-то забормотала, но терпение кончилось, и я силой приложила её о стенку, выбивая дыхание из легких. Из своих, кажется, тоже. Сейчас, чувствуя, как слезы обиды горячим ядом катятся по щекам, не собиралась сдерживать рвущуюся наружу бурю. Нет, захлебнуться, в ней, уйти на дно, вкусив каждую крупицу колющей боли. Вот, что было нужно.
Может, она увидела это, а может, во всем этом безумии, разглядела что-то еще, но маленький кулачок постучал по перегородке, вызывая водителя. Медсестра сглотнула, вжимаясь в глянцевый метал. И еще раз.
— Мэт, тормозни, пожалуйста, — взгляд на меня, — срочно!
Визг тормозов, нас слегка качнуло, но никто на это не обратил внимания. Водитель хотел открыть окошко, но я быстро заблокировала его, отталкивая девушку. Она сжалась в углу, смотря своими большими, наверное, карими глазами. Дверца поддалась не с первого раза, но все же, распахнулась, впуская внутрь ледяной ветер.
— Мы только отъехали, долго возились с осмотром…
Я криво улыбнулась, подумав, что может, всё же этот день оставался за мной, и бросилась по знакомой улице дальше, туда, где должна была стоять машина.
Спустя десяток минут, показавшийся вечностью, осознала, что даже с яростью и адреналином, всё это может оказаться слишком трудным и безумным. Несколько раз едва не упала, голова раскалывалась, а легкие, словно прилипли к ребрам, с болью отлипая при вздохе. На дверцу машины я рухнула, из последних сил открывая незапертый замок.
С черных стекол на мгновение взглянуло отражение. В окровавленной белой блузке и такой бледной кожей, что призраки бы приняли за свою, не задавая вопросов. Сжав руль, втопила педаль газа в пол, зная, что если ошибаюсь, то потеряю последний шанс. Знали ли они что не было никакого джина? Или бросились в погоню, подставляя самих себя. Ярость на собственную слабость смешалась со страхом за парней. Обида уступала место беспокойству.
Спасенная жизнь за вечное сожаление?
Да, пожалуй, со временем, я смогу понять. Принять то, что у меня просто отобрали право выбора, оставив разбираться с последствиями самой. Считал ли он, что сделал правильно? Что спасение жизни стоит мучений после? Он и так пробрался под кожу, согревая одним присутствием, намекая на большее, а в итоге распотрошил всё. Слезы не давали видеть дорогу полностью, и пару раз меня с визгом занесло в сторону, но я упорно продолжила движение.
Какими бы они не были профи, у Джексона было оружие, и территория была его. От шальной пули не сбежишь. Я прибавила скорости, выжимая из машины всё до последнего. Мне не стоило об этом думать. Время было далеко за полночь, и они могли уже покинуть город. Меня. И я просто как дура, приеду на склад, к паре трупов.
Пробрало на смех, от которого внутри всё еще больше переворачивалось, но это было уже не остановить. Вспомнилось, как кучу лет назад, точно так же неслась к Антону, запревшему меня в съёмной квартире. Тогда тоже злость и беспокойство управляли мной, дергая за ниточки. В тот вечер, мужчина, которому я доверила сердце, предал меня, решив, что может управлять мной, думать за меня.
Какая нелепость! Почти жизнь назад, спася его от монстров, я поняла, что это конец. Пелена влюбленности спала, и сердце едва пострадало, удивив своей крепостью. Однако, сейчас, я уже не сомневалась. Всё по другому, и финале этой истории, придется собирать себя по кусочкам.
Прихватить вещички и ползти домой, к Свете, под теплый бочок. Она-то знает, что нужно делать, она найдёт способ склеить меня обратно, заменив внутренности на что-то другое, целое и новое. Ведь, никто не печется о моей душе, больше чем она. Даже в воспаленном бреду, навеянном отравой, она олицетворяла именно то, чего я в тайне, даже от себя, хотела.
Остановившись, наконец, у нужного здания, зло оглядела бетонную постройку без окон. А шериф, совсем не бедствует! Потерев до боли щеки, заставила себя сфокусироваться. Ощупала ногу, где в ботинке всё еще были клинки, и взяла пистолет. Лангсуира {?}[В малазийском фольклоре женщина погибшая в родах. Возвращается вампиром, но высасывает кровь через отверстие в шее. Ее можно приручить, в отличии от большинства монстров.] вот кем была его жена. Память услужливо подкинула обрывки разговоров с Джексоном. Кенечно! Умерла при родах, а муж так убивался, собирал всякие восточные штуки… Только как она смогла подражать джину, если она самый просто экзотический вампир?
Внутри было холодно и сыро. Толстые бетонные стены не прогрелись днем и сейчас место напоминало склеп, с сильным запахом плесени, раздирающей нос. Сжимая пистолет, медленно пробиралась вперед, вслушиваясь в каждый шорох. Только ветер завывал в глубине строения, подсказывая направление. Если везде тишина, то иди туда, где открыто?
Даже сердце ослабило яростный темп, не стуча больше по ушам. Шаг за шагом, всё дальше, я заталкивала злость подальше, превращая её твердый стержень, позволяющий идти дальше. Будь я умнее, то позволила бы увезти себя на скорой, смирившись со всем. Приняла бы заслуженное, но нет. Всё внутри требовало решить эту задачу. Не дать жизни резко крутануться, оставив меня ждать последствий.