— Это? — Сэм кивнул на него, — это что, русский?
Я быстро посмотрела на Дина, который даже не вздрогнул. Неужели он ничего не сказал? По его лицу невозможно было ничего понять. Сердце пропустило удар, руки вспотели. Как последняя трусиха я надеялась, что он все расскажет и мне придется иметь дело с последствиями, но если он решил сохранить все в тайне…
Это было куда приятнее, чем я могла себе представить. Я не хотела думать, что это может значить для меня, и как это расценивать. Не хотелось, как последней идиотке пускать слюни на то, что хороший поступок может значить нечто большее. Иногда что-то хорошее, это просто хорошее и ничего больше. Я глубоко вдохнула, смирившись со всей иронией визита сестры. Он перечеркивал все, что я обрела за последние четыре года.
Если Дин решил ничего не говорить, то я ему подыграю.
— Да, — во рту пересохло, но очередной стакан не сделал бы лучше, — на самом деле, все куда сложнее. Вы уже знаете про хранителей знаний. Так вот, я четыре года работала на них, находясь здесь под прикрытием.
— Британских? — Сэм прищурился, а алкоголь в крови едва не стал виновником смешка.
— Русских, — я заерзала на месте, и наплевав на воспитание, отвела взгляд, — мне дали новое имя, документы. Моей задачей было находить монстров, которые пытались сбежать в Америку в поисках лучшей жизни. Последнего охотника, до меня, загрызли на случайной охоте, а я и была рада сменить обстановку.
— И как тебя зовут?
Сэм не выглядел злым, и я посчитала, что это уже неплохо. Может, я слишком много придаю этому значения?
— Полина. Полина Мечникова. Имя сокращается, как Лина.
Винчестер кивнул, замолчав. Я не знала, что еще сказать, чувствуя, как растет в номере напряжение. дин протер лицо, но не стал ничего говорить. За все время, после того, как я очнулась, он так и не прокомментировал происходящее. Злится ли он на меня, ненавидит или ему все равно. И почему, меня это так сильно беспокоит, если я все равно уезжаю. Все, как и хотела сестра.
— Что скажешь? — нет, мне не было все равно. Эти люди были мне… дороги? Близки?
Дин встал, обойдя меня и к моему удивлению кивнул мне мой телефон с родной симкой. На экране горели двадцать шесть пропущенных от Светы. Что ж, видимо она пыталась меня предупредить. Жаль, что ничего из этого не вышло. Я не стала его включать.
— Он трезвонил все это время, — он говорил спокойно, что напрягало еще больше, — я пытался тебе дозвонится, но ты не отвечала. Если мы решили быть честными, то может, расскажешь, кто эта дамочка, похожая на второсортного злодея?
Он стоял за моей спиной, я могла чувствовать его тяжелое дыхание, и по спине проходили мурашки. До боли хотелось обернутся, плюнуть на все и просто… А что? Чего я хотела? Бросится ему на шею, в надежде не получить хорошего пинка?
— Это была Карина, моя сестра, — я сжала губы, невольно поразившись схожести с реакцией сестры, — Она здесь из-за меня. Хранители свернули программу, а мне нужно на похороны.
— Ты уезжаешь? Когда? — казалось, только Сэма это волнует.
— Завтра в одиннадцать вылет.
Сознание снова уплывало, разбитость накатывала волнами. За окном дождь уже почти прошел, остался только ветер и влага, проникающая сквозь тонкие стены, забираясь прямо под кожу. Повисла пауза, в которой я слышала только собственные удары сердца о ребра. Я хотела встать и уйти к себе, где планировала в одиночестве смотреть в стену, возможно, позвонить подруге и провалится забытье. Только вот Сэм меня опередил, встав, взяв куртку и буркнув, что-то про поездку за едой и поиски Каса, исчез из номера.
Возникло чувство дежавю. В этот раз не было сомнений, из-за чего он нас оставил. Щеки обожгло. Это было неловко. Может даже более неловко, чем повисшая пауза. Внутри все переворачивалось, тянулось к охотнику, и может то был алкоголь, может все же что-то было со мной не так после новости о смерти матери, но сопротивляться этому я не хотела. И может быть момент был давно упущен, и я лелею иссохший труп влечения, но у меня больше не было сил.
Я развернулась, встретив его взгляд.
— Значит завтра?
Я кивнула, понимая, что разговора было не избежать. Облизнула пересохшие губы. От того, что этот мужчина был красив становилось труднее. Ну почему он не мог быть обычным, может самую малость симпатичным? Тогда было бы намного проще просто взять и абстрагироваться, не думать о том, какой оттенок зеленого принимают его глаза и что это значит. Может тогда, его губы хотелось поцеловать намного меньше. Или же то, что делало его именно Дином Винчестером было нечто более глубокое? Его взгляд, прищур, напряжение, которое никогда не уходило. Он был постоянно наготове, его жизнь оставила на нем неизгладимые следы, которые невозможно не заметить.
— Карина встретила меня у мотеля, отдала конверт. Мне нужно вернутся, сейчас я нужна семье.
Это подействовало на него, он отвел взгляд, но победившей себя я не чувствовала. Это было правдой. Семья сейчас должна была быть в полном сборе, я и так очень многое пропустила. Не была так долго, что успела забыть каково это быть частью чего-то большего, чем ты сам.
— Она завтра будет меня ждать в аэропорту.
— Ясно.
Напряжение становилось все больше.
— Прости, — сказала я быстрее, чем успела понять.
Он посмотрел на меня, сложив руки на груди. Мы оба знали, за что мне стоит просить прощения. Может быть, сейчас было самое время? Последняя ночь, все дела. В собственное возвращение верилось с трудом. Случайно мы больше не пересечемся, а возвращаться именно к ним, к нему, не было смысла. Кем мы были? Даже если внутренности свербило от злости и обиды на саму себя за такие мысли. Будь у нас больше времени, будь у меня больше смелости, я могла бы…
— За то, что солгала или за то, что сматываешься?
Если бы я наплевала на все правила и рассказала все о себе? Стали ли бы мы ближе, или мной стали просто пользоваться. Про братьев часто говорили, между делом, обсуждая последние слухи, что те пользовались людьми, а после просто выкидывали их. И пусть веры в эти слухи у меня едва ли было, но пользоваться мной можно было долго. Антон, когда-то использовал мои связи, мое имя. Рискнуть второй раз выложить свою душу я не рискнула бы. Прошло много лет, но чувство горького предательства все еще напоминало о себе.
Дин Винчестер был хорошим человеком, и я не хотела подвергать это сомнению.
— Мне нужно ехать. Мне жаль.
— Да ладно? — непробиваемая маска треснула, — всем всегда жаль, но когда это на что-то влияло? Ты говоришь, что тебе жаль, но не словом не обмолвилась о том, что твоё имя фальшивка. Тебе жаль, но разве ты собираешься возвращаться?!
— Никто меня особо и не спрашивал о месте моего рождения? Или в Америке у охотников принято при каждой встрече предоставлять свой паспорт и полную биографию? Что-то я о таком не слышала, — мой голос повысился вслед за его, всплеск эмоций затмевал все мысли, — А мне стоит возвращаться?!
Я была готова к любому продолжению конфликта. К драке, взаимным оскорблениям, но я не была готова к тому, что мы сорвемся и вцепимся в друг друга в поцелуе. Кожа горела, сердце бешено билось. Это была истерика, акт чистого безумия, от которого подкашивались ноги. Завтра я улечу, но сегодня… Сегодня я срывала одежду с Дина, жадно покрывая шею поцелуями и укусами.
Мы не говорили, наши вопросы остались без ответа, но кому какое дело, если с каждым мгновением возбуждение нарастало, и мозг предательски переставал работать. Его руки были повсюду, быстро стягивая с меня кофту, и я чувствовала себя обычной девчонкой, сорвавшей большой куш. Мозолистые пальцы прошлись по татуировкам, скрывающим старые шрамы. С горла сорвался первый, неожиданный стон.
Я не хотела отпускать его ни на мгновение и притянула еще ближе. На теле не было следов недавнего боя, и ничего не мешало поддаться порыву запрыгнуть на него, сжав коленями бедра. Сдавленно охнув, он покачнулся от неожиданности, и мы рухнули на кровать, и не оставалось надеяться, что она не была Сэма. Остатки одежды летели на пол, в комнате становилось невыносимо жарко, воздуха не хватало.