Не останавливаться было намного слаще, чем я могла себе представить. Одеяла летели вслед за одеждой. Движения становились все развязнее, и каждый нерв в теле стал опаснее оголенного провода. Мы сжимали друг друга, боясь, что один из нас может исчезнуть, смотрели друг другу в глаза и в момент, когда тело пронзило удовольствие, я совершила ошибку. Растворилась в нем, и закрыв глаза, на долю секунды представила, что он мой. По щеке скатилась горячая слеза, которую я успела убрать до того, как её заметили.
Он продолжал обнимать меня, не выпуская из крепкого кольца рук. Я вдыхала запах виски и пороха, чувствуя как в груди что-то ломается. Сначала меня обжег стыд. Нормальные люди не прыгают в постель к чужому человеку, когда узнают, что их мать мертва. Я оказалась ужасным человеком.
По щекам потекли слезы, которые я уже не могла не остановить ни скрыть. Все во мне ныло в тоске. Я всхлипнула, и попыталась отодвинутся, но мне не дали, прижав к себе. Он гладил меня по голове, и я окончательно расклеилась. Я не могла разобрать, от чего мне было так больно, и от чего хотелось лезть на стену, но я захлебывалась собственными слезами.
Оплакивала ли я свою потерю или я оплакивала саму себя? В голове все перепуталось, но впервые за долгое время я не была одна. Я сильнее прижалась к охотнику, шепча что-то несвязное на русском, не желая знать, в чем я еще могла ему признаться.
========== Часть 14. Финал ==========
Я ушла посреди ночи, тихо выбравшись из кровати. Никогда еще это не было так трудно. Желание плюнуть на все и вернутся в объятия охотника было так велико, что пришлось ущипнуть себя. Дин так и не проснулся, лишь загреб под себя всю подушку. Хотелось провести рукой по его щеке, запомнить это мгновение, но нельзя было тешить себя надеждами, что его сон настолько крепок.
Сэма не было, но чутье подсказывало, что он тут уже был. На этот раз стыдно не было, только печально. Сердце рвалось на куски, но нельзя было давать себе сомневаться. Собственный номер казался холодной камерой. Вещей было немного, и спустя двадцать минут я была полностью готова.
На столе передо мной лежал белый конверт. Это не могло быть завещание, такие вещи не передавались в конверте. Все хранилось у семейного юриста, едва ли не единственного друга матери. Пожилой мужчина с орлиным носом свято чтил традиции семьи, может даже больше нас всех вместе взятых.
Что же было в конверте? Несколько раз я нерешительно проводила пальцами по буквам, но так и не решилась. От мыслей о том, что же могла мне сказать мать, задумалась о том, что сказать братьям. Уйти не прощаясь я просто не могла. Это было бы неправильно. У меня был вечер, чтобы рассказать им все, но я провела его по другому.
Скорее всего больше мы не увидимся, но оставлять их не хотелось. Мы были знакомы так мало, едва ли успели узнать друг друга, но я уже чувствовала, как они стали мне близки. Они были хорошими людьми. Я взяла со стола фирменную бумагу мотеля, отложило материнское письмо.
«Выглядит, все мягко говоря, не очень.»
Слова давались с трудом, после первого же предложения в горле запершило. Почему я так боялась рассказать все? Это не было тайной, ничего бы не случилось узнай они кто я. Моё детство прошло в старинном особняке, а на новый год собирались не самые близкие люди, а высокопоставленные лица и прочие сливки общества. Этого я не стыдилась никогда. Это просто была моя жизнь со своими плюсами и минусами.
Так что же случилось? Рука дрожала над бумагой.
«Мне жаль, что все выходит именно так. Понимаю, что наши дороги расходятся. Я и так задержалась здесь слишком долго. Мне следовало вам рассказать о себе больше, но все не было возможности. Кас был прав. Меня зовут Полина Мечникова. У хранителей знаний должны быть данные о моей семье. Если когда-нибудь понадобится помощь, то мой номер вы знаете.
Спасибо за все. Надеюсь, вы поймете.»
— Как банально, — я фыркнула, складывая листок.
На проверку я оказалась обычной трусихой. Вместо того, чтобы написать все, я просто отправила их искать самим. Словно им было дело. Хотя, ангел мог бы им рассказать. Свернув ровный треугольник, выглянула в окно, где появлялись первые лучи солнца. Было пора.
Взяв сумку, закрыла дверь. Я боялась встретить кого-то из братьев или ангела. Это было не к чему. Заходить в номер тоже не рискнула, закинув записку под дверь. Самый настоящий трус. Завела машину и бросилась на утек, не оглядываясь на потасканый мотель.
Я оставила машину на парковке, смотря на современное здание аэропорта. Много света и стекла. Обычно мы использовали частные площадки, но в этот раз видимо не было времени. Или же сестра пожалела меня, найдя место поближе ко мне. Времени было много. Хотелось забиться в дальний угол, но не вышло.
— Бог ты мой! — Карина встретила меня у аэропорта, — ты рано. Сбегать не хорошо.
— Это пунктуальность.
Сестра приподняла бровь, способность которой я завидовала всю свою жизнь, совсем мне не веря.
— И потому у тебя олений вид и засос на шее? Дорогуша, ты не в мелодраме, зачем такие сложности?
Иногда мне хотелось её ударить по идеальному лицу, но драка ничего бы не решила. Бойцом она была прекрасным, что в детстве, когда исправно ломала мне кости, что сейчас. На тонких пальцах красовались персти, заменяющие кастет. Карина снимала их только чтоб заменить. Её удар был бы неприятен.
— Не твое дело, — я почувствовала себя школьницей, которую она застала целующейся за школой со старшеклассником.
— Разумеется, ведь это не мне смотреть на твои сердечные страдания всю дорогу, а потом оправдываться, что это не я разбила твое сердечко, потащив бедную тебя за шкирку домой.
Возразить было нечего. Карина затащила меня в небольшой ресторанчик. Мы сели в самом углу. Мое напряжение возрастало, пальцы стали снова мелко подрагивать. В заведении было светло, обстановка сильно отличалась от мест, в которых бывают обычные охотники. Ценники больше походили на арендную плату. Среди бархатные коричневых диванов и вышколеных официантов сестра была своей. Она была частью этого мира, легко плывя в мутных водах.
Я могла надеть дорогую одежду, нацепить маску высокомерия, никто не заметил бы фальши, если бы не знал куда смотреть. Карина заказала кофе с пирожными, которые я обожала в детстве.
— Ты будешь следующей.
Карина даже не моргнула, согласно кивнув. Мы все знали, что после смерти матери титул перейдет ей. Завещание могли еще не оглашать, но все было решено. Она единственная, кто подходил на эту роль. Единственная из нас, кто готов был положить свою жизнь, будущее на алтарь и уничтожить себя. Участь незавидная, и я сочувствовала ей. По правилам ей нужно будет родить ребенка. Неважно от кого, но младенец был необходим. Вика ограждала своих детей от охоты, и не позволила бы им в будущем занять место главы семьи.
Ребенка еще не существовало, но я скорбела по его судьбе. Ему предстояло незавидное будущее наследника. Нас не останется, он станет прямым продолжением рода. У него не будет выбора.
— Прости.
Рядом не было никого, зал был пустым, и я потянувшись, взяла сестру за руку. Она сжала её в ответ, криво улыбнувшись. Карина была бунтарем, в юности делала все, что доказать матери, что семейный титул для неё ничего не значит. Она сбегала каждый месяц, удержать её было невозможно, и находилась она только когда попадалась полиции. Теперь её было не узнать. Карина не играла, не притворялась, она смирилась с судьбой. Позволила тьме вылезти наружу, с каждым днем становясь все большей копией матери.
— Все случилось внезапно. Инсульт, — она впервые говорила о том, что случилось, я и слушала, боясь спугнуть, — оформление всех документов займет несколько недель. Пока мы остались без главы семьи… Стоило врачу записать время смерти, как родня принялась названивать. Бояться, что их лишат ежегодного финансирования.