– С радостью, милая. – Вскочил с дивана Михаил Юрьевич.
Сходив к нотариусу со звучной фамилией Замышляев и оформив завещание, супруги вернулись домой и Лена стала собирать мужнины пожитки в сумку.
– Э-эй, Лен! Ты чего делаешь?
– Барахло твоё собираю. – Спокойно промолвила жена.
– Ты меня выгоняешь? Куда? – Спросил Михаил Юрьевич. Затем, догадавшись, что действия жены обусловлены вчерашним его откровением, добавил. – Это из-за шлюхи той, Настьки? Ты ж меня простила, сама ж говорила?
– Я тебе сказала, что простила – пожалела тебя, дурня. – Так же тихо продолжала Лена. – Да только измена твоя – конец нашего брака, который и до вчерашнего-то на привычке только держался.
Жена села на стул и, оперевшись локтями на стол, положила лоб на ладони, смотря на испещрённую царапинами поверхность деревянной столешницы. Вид её говорил о невыносимой печали, носимой в сердце.
Михаил Юрьевич медленно опустился на стул рядом с женой и затрясся от глухих рыданий.
– Прости меня, прости, родная! – Протянул он было руку к Лене, но та, почувствовав лёгкое прикосновение руки мужа, резко отпрянула.
Мартынов, вытерев с опухших красных век слёзы, встал и начал складывать свои вещи в сумку.
– Документы не забудь. – Бросила ему жена. – УЗИ, там, карточку больного, паспорт.
– Да, да. – Механически кивал головой Михаил Юрьевич. – Пойду я, Лена, прощай.
Не дождавшись ответа от склонившейся над столом жены, он повесил на плечо сумку и, развернувшись, поплёлся к выходу.
***
Приехав в областной центр Мартынов сразу же отправился в онкоцентр. Голова болела с похмелья, поскольку утренний заряд спиртного уже иссяк. Солнце, слепя, жарило немилосердно.
Обливаясь пóтом, Михаил Юрьевич поднялся на четвёртый этаж недавно отстроенного здания, в кабинет к зональному онкологу – Василию Илларионовичу Шмелёву. Отстояв положенную многочасовую очередь, он робко постучался в дверь.
– Да-да, войдите. – Раздался из-за двери бодрый голос врача.
– Доктор, можно? – Высунув голову наполовину, спросил Мартынов.
– Да конечно, милейший. Я бы даже сказал нужно, раз уж вы пришли.
Михаил Юрьевич проскользнул через дверь и, пройдя через небольшой кабинетик, уселся напротив врача. Живой взгляд прищуренных глаз смотрел внимательно на нашего героя.
– Ну-с, голубчик, с чем пожаловали? – Мягко спросил седобородый сухощавый старичок в белом колпаке врача.
– Да я тут, доктор, Василий Илларионович, сдаваться, так сказать, пришёл.
– Интересно, интересно, – оживлённо воскликнул старичок, – что навело вас на мысль о таком серьёзном решении?
– Видите ли, доктор, – смутившись продолжил Михаил Юрьевич, – я, кажется болен, неизлечимо болен.
– Ещё интересней. Продолжайте.
– Понимаете, я сходил на УЗИ-исследование и вот, мне там сказали, что у меня 3-я стадия рака почки, по всей вероятности. – Мартынов порылся в сумке и извлёк оттуда заключение узиста с распечаткой чёрно-белых треугольников развёртки изображения. – И терапевт наш сказал, то есть подтвердил.
– Ну-ка, давайте сюда свои бумажки. – Потребовал доктор.
Михаил Юрьевич бережно передал внимательно смотревшему на него старичку листки.
– А-а-а! – Злорадно вскрикнул казавшийся до этого таким мягким и добрым доктор. – Горемыкинская ЦРБ?!
– Так и есть, да, Горемыкинская. – Не зная, что и подумать, пролепетал Мартынов.
– Знаем, знаем. У вас там окопалось два, без преувеличения можно сказать, светила медицинской науки. Врач-диагност Андрей Степанович…
– Силантьевич. – Поспешно уточнил Мартынов.
– Какая разница! – Посмотрел грозно на втянувшего голову в плечи Михаила Юрьевича. – Да хоть и Силантьевич! Волобуйский, кажется. Правильно?
Внезапный гнев старичка выбил Мартынова из колеи. Он лишь утвердительно покачал головой на вопрос доктора.
– И второе светило – новоиспечённый терапевт Дранникова Марина, Мария, то есть, Александровна. Так?
– Да, есть такая.
– Говорил я вашему главному врачу! Избавляйся, говорю, от этого узиста! Рубит прямо с плеча, везде видит или онкологию или, как коллеги рассказывают, запущенный панкреатит, стращает людей, а эта, простите меня, дурочка, согласно кивает ему.
Видно было, что старичок распаляется всё больше и больше.
– Ну ладно, эта девочка только что с университетской скамьи. Но этот Волобуйский! Его же из города попёрли за неэтичное поведение – выставление таких диагнозов, которые он выставлять не должен и не может. Нет, он же продолжает себя считать мастодонтом отечественной ультразвуковой диагностики, вообще гением-диагностом.
Василий Илларионович вскочил и начал нервно ходить по кабинету, отчаянно жестикулируя руками.