Наконец она вздохнула, вымыла посуду и собрала учебники. Вчера она провела весь вечер, готовясь к своему первому практическому занятию. Учебники давали ей ощущение безопасности и защищенности, а конспекты внушали уверенность в собственных силах. Гермиона удостоверилась, что ничего не забыла, после чего выбежала на улицу, не забыв произнести заклинание, чтобы не намокнуть. Она бежала мимо редких прохожих, забывших зонт или предусмотрительно надевших сапоги, но они были единым общим серым фоном. Почему-то Гермиона перестала чувствовать себя потерянной среди них. Она перепрыгивала лужи, и с каждым толчком от земли ей становилось капельку легче. Она пробежала мимо своей любимой пекарни впервые за четыре года.
Толпа волшебников не менялась, но почему-то сейчас Гермиона видела больше счастливых лиц. Кто-то смеялся. Гермиона скользила к входу, обходя остальных людей, прижимая учебники к груди. Легче. Еще легче. Атриум сиял обманчивым солнечным светом, и он неожиданно показался Гермионе… другим. Ее почта гуськом полетела за ней, сложившись в аккуратные стопочки. Над головой кружилась стайка коварных записочек.
Кажется, это ее стихия. Кажется, она приняла правильное решение.
— Гермиона, постой! — Гермиона обернулась, увидев бегущую к ней Одри. Она махала ей рукой, обгоняя остальных волшебников. Гермионе показалось, что появление Одри слегка разочаровало ее. Она что, ждала Малфоя? — О боже, срочно нужно сделать колдографию. Гермиона, милая, ты сегодня выглядишь потрясающе.
— Ты мне врешь, — фыркнула Гермиона. Она все еще думала над наказанием для Одри за то, что оставила ее тогда наедине с Малфоем.
— Всю жизнь. — Гермиона и Одри заняли угол лифта. — Вообще-то это правда. Ты выглядишь так, словно тебе сказали, что Рон уехал на другой континент. Вместе с Малфоем. — Гермиона фыркнула и вдруг заметила Парвати Патил. Она взглядом указала на нее Одри, и та послушно замолчала. Патил сделала вид, что не заметила Гермиону. — У тебя сегодня первое практическое занятие? — Народу набивалось все больше и больше. Гермиону буквально вжало в стену лифта. Она раздраженно спросила Одри, сколько времени.
Тогда она заметила, что к лифту приближается Малфой. Не успела она испугаться, как обнаружила, что он разговаривает с Гарри. Они едва пробились в лифт.
— Гермиона! — обрадованно произнес Гарри. — Привет. — И он снова обратился к Малфою, пододвигаясь так, чтобы стоять напротив Одри. Драко встал напротив Гермионы, кивнув так, словно они вообще были едва знакомы. Он выглядел явно обеспокоенным. Хотя, правильнее было бы сказать, что на нем не было лица.
— Боюсь, что я не смогу прийти. Сегодня первый рабочий день, — извинялся Гарри.
— Ладно, — ответил Малфой, смотря куда-то сквозь стену лифта. Гермионы он даже не коснулся. Это ее задело, но она быстро оттолкнула эту мысль от себя. Вероятно, это как-то связано с его сыном и Асторией. Ее лицо как будто выражало все эти мысли, ведь иначе никак было не объяснить то, что Гарри на ухо объяснил ей, что сегодня Астория согласилась встретиться и поговорить с Драко о сыне. Это объясняло все. Одри ушла на своем этаже, Гарри вышел следующим, после чего ушел и Драко. Все они разошлись в полном молчании.
Гермиона сидела на лекции с тяжелым сердцем. Тему она прочитала заранее, и проблема была явно не в ней. Она слушала и не слышала. Все ее мысли сбивались на Драко: настолько потерянным и испуганным она его еще никогда не видела. Не трусом, не унижающимся ради своей свободы, а попросту отчаявшимся. Гермионе самой захотелось… может быть, взять его за руку. Его боль от разлуки с сыном въелась в Гермиону за какую-то неделю. Она прослушала вопрос, но наугад ответила правильно. Дойти до своего отдела после лекции оказалось труднее всего. Она прошла к своему столу, принялась за бумаги и осознала, что ничего в них не понимает. Она взглянула в сторону кабинета Драко. Стены были затемнены. Ее волнение росло. Он никогда не делал этого в рабочее время, он считал, что должен быть доступен всегда. Это, возможно, подтолкнуло Гермиону к тому, чтобы подойти.
Постучать.
Он сидел в кресле, сняв пиджак. Никакой мантии на нем сегодня не было. На появление Гермионы он не обратил никакого внимания. Гермиона неловко замерла на пороге, не зная, что ей сделать. Видеть его таким было неправильно. Это же Малфой, он должен быть… бессердечным? Ну откуда в ней это?
— Грейнджер, чего тебе нужно? — спросил Драко, не поднимая головы с рук.
— Я… я просто подумала… — заблеяла Гермиона, сама не уверенная в том, зачем пришла сюда.
— Я не маленький мальчик и справлюсь, — глухо и грубо сообщил он ей.
— Но… — Нужно же как-то объяснить свое здесь присутствие? Почему в ее голове так пусто? Она не может видеть Драко таким. Если он скажет ей что-нибудь язвительное, она сразу же уйдет. Но, похоже, ему все равно было, здесь она или нет. Наконец он поднял голову. Гермионе показалось, что он просто бледен, но выглядит лучше, чем с утра. Как будто он все решил для себя. Но так неправильно! Почему? Какая разница. Он помог Гермионе, она чувствовала себя попросту обязанной. Малфой повернулся в кресле к ней спиной, смотря на стену. До сих пор там не было никаких фотографий — он скрывал их! Гермиона подошла ближе, опасаясь услышать каждую секунду просьбу уйти. Но Малфой молчал.
Этот Драко был ей не знаком. Нет больше Малфоя. Есть только Драко, у которого проблем еще больше, чем у нее, но он справляется. Справляется и пытается помочь ей. Это рождало… едва заметное, но восхищение.
Гермиона не нашла ничего лучше, кроме как положить руку ему на плечо в качестве поддержки. Совсем как он недавно. На мгновение ее сердце привычно замерло, испуганное воспоминаниями из школы, но Драко молчал. Он смотрел на колдографию себя в какой-то обычной одежде и счастливого малыша, падающего с детской метлы.
Его чужая жизнь разбилась так же, как ее, но она все равно чужая, зачем она лезет?
Потому что считает, что должна.
— Если хочешь, я… могу пойти с тобой вместо Гарри, — дрогнувшим голосом предложила Гермиона. Она идет на ссору, это не так сложно, как идти на семейный праздник бывших врагов. Это самое меньшее, что она вообще может сделать.
— Нет, — просто ответил он. — Ты дезинформирована, Грейнджер. Я во всем виноват, и это не ваше гриффиндорское желание пострадать. Я и только я в ответе за все, что происходит с моей семьей. Ее подобием.
— Я думаю, ты тоже драматизируешь, — вдруг рискнула возразить Гермиона. Драко бегло посмотрел на нее.
— Это неважно. Я сказал нет, значит нет. — И он снова посмотрел на колдографию.
— А я тебя не спрашиваю, — вспомнился ей вдруг его собственный аргумент. Зачем она настаивает? Ну нет, почему ей просто не уйти? Потому что хватит с него приказов, поняла Гермиона, она не обязана его слушать. Ей действительно хочется пойти и узнать, что случилось в семье Малфоев. Он же знает о ней и Роне, почему в ответ нельзя ей?
— Грейнджер, у тебя сейчас первое практическое занятие. Оно не стоит твоего глупого желания меня пожалеть. — Наконец Драко поднялся на ноги. Он надел пиджак, поправив часы. Его лицо больше напоминало маску.
— Я сама решу, что стоит, а что нет, — мгновенно вспыхнула Гермиона. Она захотела пойти с ним просто из упрямства, из нежелания его слушаться.
— Грейнджер. — Он хотел сказать что-то еще, но передумал, посмотрев на нее, и слегка смягчился. — Как хочешь, я все сказал. Просто молчи и не отсвечивай, даже если к тебе обратятся, — предупредил он, выходя из кабинета и придерживая дверь для нее. Драко молча шел по коридору, едва ли понимая, где он находится.
— Драко, — едва успевала за ним Гермиона. Он остановился перед лифтом, хмуро взглянув на нее. Что ей сделать? Что будет правильно? Поможет ли она ему? Водоворот сомнений утягивал ее решимость быстрее, чем Гермиона могла предотвратить это. Столько лет она погружалась в это… болото. Драко правильно сказал. Болото.
Она сама взяла его за руку, балансируя на грани фола и правильного решения. Он кивнул, но руку все же отнял. По крайней мере, она пыталась.