– Готова? – спрашивает он.
– О… конечно. – Я встаю, и он проводит меня через кухню, мимо обслуживающего персонала и поваров, которые снова столбенеют и провожают нас взглядами.
Оказавшись снаружи, Тэйт не поворачивает туда, откуда мы пришли, а идет вглубь переулка, и в итоге мы попадаем на соседнюю улицу.
– В паре кварталов отсюда можно поесть мороженое, – говорит он.
Мне стоит вежливо отказаться – сказать ему, что я сходила с ним на свидание, и теперь сделка завершена. Вернуться к своей машине, и пусть этот вечер, который я прощу себе через какое-то время, останется в памяти коротким воспоминанием; но есть в этом парне нечто такое, что заставляет меня хотеть узнать о нем больше.
– Только если у них есть щербет, – в конце концов отвечаю я.
– Какой?
– Лаймовый.
– Нет! – Тэйт поднимает брови.
– Нет – в смысле «у них такого нет»? – спрашиваю я в замешательстве.
– Нет – в том смысле, что ты шутишь, никто не любит лаймовый щербет, – поясняет он. Но в его голосе слышится скорее любопытство, нежели упрек.
– Я люблю.
– Тогда ты, возможно, второй такой человек на планете.
Я смотрю на него, не понимая, то ли он шутит, то ли дразнит меня.
– Я серьезно, – добавляет Тэйт, прочитав мои мысли по выражению лица. – Обычно лайм не заказывают, предпочитая малиновый и апельсиновый вкусы. Я же ем только лаймовый щербет.
– Я тоже, – с улыбкой говорю я.
– Похоже, наша встреча была предопределена.
– Точно. – Я закатываю глаза, но не могу не захихикать. Наслаждаюсь этими последними мгновениями в его обществе, прежде чем мне придется с ним распрощаться.
Мы переходим перекресток, оказываясь рядом с тускло освещенным баром, и вдруг прямо перед нами возникает какой-то парень и вопит что-то неразборчивое. Я слышу резкий звук бьющегося стекла. Затем из дверей бара, вцепившись друг другу в рубашки, толкаясь и изрыгая ругательства, вываливаются двое парней. Раздается женский крик.
Я поворачиваюсь – а дальше все происходит настолько быстро, что я не успеваю среагировать: двое парней врезаются в меня, отчего я отшатываюсь назад и налетаю на что-то жесткое. Черт, как же больно! Я прижата к автомобилю, припаркованному у обочины. Парни ничего не замечают; они продолжают драться, то и дело наваливаясь на меня.
– Эй… – Я пытаюсь закричать, но выходит какой-то хрип. Я упираюсь в них руками, пытаюсь оттолкнуть, но эти двое слоновьего веса. Я не могу из-под них выбраться.
Теперь слышны и другие голоса: где-то на тротуаре верещит девушка, призывая их остановиться. Еще один голос, низкий, знакомый – Тэйт тоже кричит. Голоса смешиваются, отдаются звоном в ушах. Кто-то из парней нечаянно выстреливает локтем мне в подбородок. И меня снова обжигает болью. Я отворачиваюсь, пытаюсь заслонить лицо от очередного удара, но тут дерущиеся внезапно отрываются от меня.
Я глотаю воздух, пальцы инстинктивно ощупывают подбородок – кожа уже распухла и болит.
– Эй! – протестующе ревет один из парней, и я смотрю в его сторону, моргая. Между двумя противниками – Тэйт, он расталкивает их, ухватив одного за бицепс, а другого за футболку.
Все больше людей, вышедших из бара, толпятся на тротуаре. Тэйт быстро окидывает меня взглядом, его мышцы напрягаются, когда он отбрасывает в сторону того драчуна, что повыше. Какая-то девушка с прямыми черными волосами выскакивает из двери заведения и, цокая каблуками по тротуару, полетает к парню, которого Тэйт все еще удерживает.
– Отпусти его! – вопит она, как будто во всем виноват именно Тэйт. Он отпускает предплечье парня, и тот трясет рукой. На лице – страдальческая гримаса, правый глаз распух и постепенно становится черно-фиолетовым, из носа течет тонкая полоска крови. Девушка прикасается к его лицу, пытаясь вытереть кровь, но он ее отпихивает.
– Ты… – обращается к Тэйту тот тип, что повыше.
Из бара грохочет музыка, похожая на барабанную дробь, сотрясая теплый вечерний воздух. На улицу вываливаются еще люди, с бутылками пива и незажженными сигаретами в руках. Вероятно, надеются поглазеть на драку.
– Эй, ты! – снова кричит парень, но Тэйт не оборачивается. – Я тебя знаю, – добавляет он.
Тэйт подходит ко мне, когда та самая девушка вдруг взвизгивает:
– О боже!
– Пойдем, – настойчиво просит Тэйт, и я киваю. Кто-то хватает его за плечо, но он сбрасывает с себя руку.
– Так это правда ты, приятель, – удивляется парень с распухшим глазом. Толпа обступает нас, копошась, как рой насекомых, собираясь в кучки и стрекоча словами, которых я не могу разобрать.