Александр Силецкий
ВСЕ ПО ПРАВИЛАМ
Никогда бы не подумал, что именно здесь произойдет эта встреча.
Прокатившись через девятнадцатый, восемнадцатый и семнадцатый века, я вклинился в последнюю треть шестнадцатого и остановил свою машину времени.
Всю дорогу меня отчаянно трясло на ухабах исторических перемен, и теперь мне хотелось где-нибудь спокойно посидеть, выпить кружку доброго старого эля и еще хорошенько все обмозговать.
Собственно, пока все шло нормально.
Я добрался до нужной мне эпохи и, степенно разгуливая по узким улочкам Стрэтфорда, соображал, как бы без лишних проволочек повидать самого Шекспира — ведь в конце концов ради него-то я сюда и прилетел.
— Прошу прощения, сэр, — обратился я к шедшему мимо мужчине, на вид определенно джентльмену, — вы не скажете, где я могу найти мистера Шекспира?
— А вам какого — старшего или младшего?
— Да, вероятно, младшего.
— Ах, вы про этого лоботряса! — тут прохожий широко заулыбался. — Встретитесь в трактире «Три мудреца». Все дни там сидит, штаны протирает. А ведь, поди ж ты, из почтенного семейства…
Я поблагодарил и отправился на поиски трактира.
Но, постойте, отчего же он лоботряс? Откуда эдакое, с позволения сказать, пренебрежение к великому человеку?
Да, вот что значит — быть гением и оставаться непонятым своей эпохой!
Туго ему, бедняге, видно, приходится…
Трактир я нашел очень скоро.
Он помещался в полуподвале небольшого двухэтажного дома, а над входом красовалась немудреная вывеска: пивная кружка, баранья нога и ломоть хлеба, и глубокомысленная надпись — «Три мудреца».
Я зашел.
Трактир был невелик, но народу собралось довольно-таки много.
Только за столом в углу сидел одинокий парень геркулесова телосложения и, глядя исподлобья по сторонам, неспеша отхлебывал из кружки.
— Хозяин, кружку эля и хлеба! — бросил я, направляясь к свободному местечку.
На улице спускался вечер, дул промозглый ветер, моросил холодный дождь, но в трактире было тепло и сухо — огромный камин трещал, выплевывая кверху огненные языки, и озарял помещение красным колеблющимся светом.
— Вы не могли бы показать мне мистера Шекспира? Он где-то здесь, говорят, — подсел я к парню.
— Я Шекспир, — ответил он, сумрачно уставясь на меня. — Зачем я вам?
— Вы?! — я почувствовал, как сердце мое бешено заколотилось. — Так вы и есть тот самый Шекспир?!
— А что случилось? — спросил парень, приподнимаясь из-за стола.
«Боже мой, какая скромность!» — восторженно подумал я.
— Да ничего не случилось! Просто я всю жизнь мечтал увидеть вас и, если выпадет удача, с благодарностью пожать вашу великую руку!..
Он сидел, не шевелясь, разинув рот, и обалдело смотрел на меня.
— Какие новости, друг мой? Как продвигается работа? — я распалялся все больше и больше. — Ведь вы я думаю…
— С чего это вы взяли, что я где-нибудь работаю? — подозрительно осведомился парень.
— Полно!.. Неужели то, что вы делаете каждый день, не есть ваш труд, тяжкий и благородный?!
— Вы спятили, — сказал парень. — Мой отец грозится, что выгонит меня из дому, если я не найду, чем заняться. А я так не хочу…
— Позвольте… А чего же вы хотите?
— Славы хочу!
— Господи, да неужели вам мало той славы, что гремит о вас по свету?
— Ну уж, — сказал смущенно парень.
— Ведь ваши пьесы ставят всюду — здесь, в Европе, и за океаном…
— Это что еще за пьесы?
— Как? — опешил я. — Помилуйте, дружище! Вы же написали «Короля Лира»! Неужто не помните? Или это будет после?.. Черт, похоже, я напутал…
— Короля Лира… — мечтательно повторил Шекспир.
— «Леди Макбет»! — не сдавался я.
— Леди Макбет… — повторил он с тем же чувством. — Нет, не помню.
— Плохо, — сказал я.
— Очень, — искренне вздохнул он и пригубил новую кружку эля.
Некоторое время мы сидели молча.
«Что за ерунда! — подумал я, украдкой глянув на хронометр: нет, все даты выверены точно… — Как же так? Пьесы Шекспира идут во всех театрах, а сам он, оказывается, ничего не написал… Абсурд!»
— Простите, — с надеждой произнес я, — может быть, у вас тут, в городе, есть еще один Шекспир? Ну, тот, который пишет пьесы?
— Нет, — ответил парень. — Только я да еще мой отец… Но он чесальщик шерсти и тоже совсем неграмотный…
— А вы?..
— Что — я? — вдруг обозлился парень. — Славы очень хочется. Понятно? Славы! Чтоб шумели!
И вот тут-то меня осенило.
В конце концов, если у них нет своего Шекспира, его необходимо сотворить! Иначе нельзя.