— Думаешь? — сказала я, и моё сердце гулко забилось.
— Уверена. Я видела, как он на тебя смотрел. Как целовал, — она быстро отвела взгляд и прочистила горло. — Ты ему нравишься.
Услышав её откровение, я простонала:
— И я только что всё испортила.
— Если он так просто сдастся, то тогда он тебя не стоит.
Несколькими минутами позже я посмотрела на Кристину, которая пила своё вино маленькими глотками.
— Спасибо тебе за сегодняшний день.
— Обращайся, детка. Для этого и существуют друзья.
Я не сдержалась, и мои губы растянулись в гордой улыбке.
***
Несколько часов спустя слегка протрезвевшая я сидела на террасе и просматривала входящие сообщения. Он прислал ещё одно.
Рейф: Позволь мне всё объяснить.
Я подумала над словами Кристины и, чтобы больше не чувствовать себя так плохо, решила, что заставлю его немного попотеть.
Элис: Объясняй.
Точки на экране сразу запрыгали — он набирал текст — и я не удержалась от улыбки.
Рейф: Во-первых, ты с ума сошла, решив устроить пожар в моём доме? Но я прощу тебя. Мне нравится, что ты ревнуешь, поэтому готов сделать вид, что ничего не было. Во-вторых, по субботам я тренирую команду из младшей лиги. Я не раздаю футболки женщинам, с которыми у меня был секс. Я хочу тебя, Элис. И прошлой ночью я попросил тебя быть со мной. Что из этого тебе непонятно?
Элис: Прости, что я слишком остро отреагировала.
Рейф: Так что? У нас всё в порядке?
Элис: Да.
Рейф: Я сейчас еду в Саванну. Я планировал провести всё утро с тобой в постели и ублажать, как королеву, но ты всё испортила.
Моё лицо покраснело от смущения.
Элис: Как насчёт другого раза?
Рейф: Обещаю, дай мне только шанс добраться до твоей задницы.
Элис: Напишешь, когда приедешь?
Рейф: Обязательно. И ты мне должна ещё одну футболку.
Рейф
Неизвестный номер: Сын, нам нужно поговорить.
Это было уже четвёртое сообщение за неделю. Ругаясь, я набрал номер матери.
— Привет, дорогой!
— Ма, ты говорила с отцом? Это ты дала ему мой номер?
В ответ я услышал тишину и разочаровано выдохнул.
— Ты же знаешь, что он искренне тобой гордится, а ты выкинул его из своей жизни словно...
— Это я так решил, — рявкнул я в ответ. — Он никогда не был отцом, и ты об этом знаешь. Он развёлся с тобой много лет назад, ушёл, а ты всё ещё остаёшься на его стороне. Почему?
— Он хороший человек, Рейф.
— Нет, он эгоистичный мудак, который бросил тебя и почти разрушил мою карьеру. Ты можешь это понять, ма?
— Рейф, но были же и хорошие вещи.
Она была права. Когда моего отца назначили тренером-консультантом и наставником в старшей школе, всё было хорошо. Ровно до момента, пока он не стал жадным и не принял взятку.
— У меня и сейчас всё отлично. Перестань посвящать его в то, что его совершенно не касается! Если он хочет следить за моей карьерой, то отлично может это сделать с места для зрителей.
— Но этот год очень важен для тебя. Я хотела, чтобы он знал об этом.
— Именно так, ма. Это мой год! — Разочарование начало спадать. — Мне пора.
— Рейф, доро...
— Я, может, и простил тебя за то, что ты тогда согласилась, но я этого не забыл. Или он, или я.
Она быстро ответила:
— Ты, Рейф, — и зашмыгала носом. — Прости.
— Ма, — сказал я со вздохом. — Мне пора идти.
— Хорошо, дорогой. Удачи тебе сегодня.
— Сегодня нет игры.
— Ну, тогда удачи в следующей.
Я нажал на отбой. Она была такой же эгоисткой, как и он. Она никогда не показывалась на игре: игра её не интересовала. Она умела только хвастаться мной. Как и отец, который принимал чересчур активное участие во всех аспектах моей многообещающей карьеры. Он взял у футбольного агента «Рейсер», который хотел меня к себе в команду, сто тысяч долларов и был готов даже сломать мне подающую руку, если я откажусь. И только когда один из тренеров старшей школы обратил моё внимание на то, что он взял какие-то деньги, до меня дошло, какие могут быть последствия. На выпускном вечере после последней игры сезона он подошёл ко мне с поздравлениями. Взбешённый его предательством я сломал ему нос на глазах у одноклассников, школьных тренеров и нескольких журналистов. После нескольких месяцев визитов агента в мой дом и бесконечных споров в вопросе о моём будущем мы зашли в тупик, и отец посчитал своей обязанностью отследить, чтобы я пошёл в нужном ему направлении. Тем вечером я отказался иметь с ним дело. Следующим утром я собрал пресс-конференцию, где обнародовал факты и публично его обвинил. Я знал, что, рассказав правду, я ставлю крест на наших с ним отношениях.