Сейт кивнул, даже не взглянув на Марина.
— Два куска «Розовой феи» с миндальным запахом, производство «ИТС», по полевро каждый. Кусок «Земляничного», производство «Зари», по четверть евро. — Марин зачем-то понюхал кусок мыла, прежде чем отложить его в сторону. — Дешёвка, но, как ни странно, пользуется популярностью у местной знати. Кусок «Цветка Лотоса», производство «Эриксон и Петров», по евро за упаковку. А вот это — нечто особенное. Взгляните, инспектор.
Продолжая записывать на диктофон названия сортов мыла, Сейт машинально взял в руку протянутый Марином брикет в красно-синей пластиковой упаковке. В ту же секунду внутри упаковки что-то щёлкнуло и раздался пронзительный свист, каким обычно сопровождается экстренный временной переход. Марин оттолкнул стоявший перед ним раскрытый кейс, собрался в комок и покатился вниз по лестнице.
Остановился он, лишь когда, прокатившись по всем ступенькам, ударился плечом о стену на лестничной площадке этажом ниже. С трудом распрямив спину, он со стонами и причитаниями поднялся на четвереньки. Ощущение после падения было таким, словно его как следует отколотили палками. Казалось, на теле не осталось ни единого живого места. Оперевшись рукой о стену, Марин не без труда поднялся на ноги.
Лестница наверху, где минуту назад сидел инспектор Департамента контроля за временем, была пуста. На ступеньке одиноко лежала его широкополая шляпа, самая модная в нынешнем сезоне.
— Порядок, — улыбнулся самому себе Марин.
Поднявшись по лестнице, он начал неторопливо собирать разбросанные вещи.
Ничего не скажешь, ловко ему удалось избавиться от инспектора. А весь фокус заключался в том, что в мыльной упаковке, которую сунул Марин ему в руку, был спрятан миниатюрный одноразовый темпоральный модулятор. Пройдоха Шмульц, собравший эту штучку, содрал за неё с Марина полторы тысячи евро. Но, как выяснилось, денежки были потрачены не зря. Мотался бы сейчас Марин по кабинетам Департамента контроля за временем, давал показания, проходил комиссии, подписывал протоколы, врал, юлил, изворачивался, оправдывался. А он, вместо этого, пойдёт выпить на радостях в таверну «Красный Гусиный Клюв». Ну, не ловок ли он — отбросил инспектора на пару веков в сторону, да ещё и товар сохранил! Хотя и дорого, но надо будет заказать у Шмульца ещё одну такую мыльницу!
Почувствовав какое-то движение у себя за спиной, Марин стремительно обернулся. Он был готов к любым неожиданностям — например, к тому, что темпоральный модулятор Пройдохи Шмульца оказался с дефектом, и инспектора из зоны безвременья выбросило назад, в то же самое время. Но то, что предстало взору Марина, могло бы повергнуть в трепет любого, у кого нервы были чуть мягче и нежнее колючей проволоки. На середине лестницы, ведущей вверх и упирающейся в глухую каменную стену, стояла женщина, облачённая в белый саван. У неё было бледное лицо с высохшей, как пергамент, кожей, длинный крюкообразный нос, глубоко провалившиеся, горящие красноватым светом глаза и полураскрытый, перекошенный на сторону рот с торчащими обломками зубов. Длинные седые волосы патлами свисали на плечи. Фигура её была полупрозрачной, с неверными очертаниями, колеблющимися от дуновений ветерка в окне. Призрак вскинул руки над головой, запрокинул голову и душераздирающе застонал.
Марин с облегчением вздохнул.
— Ну и напугали же вы меня, графиня. — Укоризненно покачав головой, он достал из складок плаща чёрную прямоугольную пластинку пульта дистанционного управления. — Должно быть, включился, когда я катился вниз по лестнице.
Женщина протянула к Марину руки со скрюченными, сведёнными судорогой пальцами и зловеще оскалила гнилые зубы.
— Где мой преступный муж?! — закричала она страшным голосом.
— Ну-ну, сударыня, меня-то вам не запугать…
Марин нажал кнопку пульта, и голографическое изображение призрачной графини растаяло в воздухе.
— Исчезла, как господин инспектор, — констатировал Марин и горестно вздохнул: — Придётся всё-таки убираться отсюда. Место засвечено. А как прекрасно все было организовано!
Глава 3
В одноразовом темпоральном модуляторе Марина отсутствовала система пространственной стабилизации, и, вылетев из зоны безвременья, младший инспектор Департамента контроля за временем Жан-Поль Сейт перевернулся в воздухе, обо что-то ударился головой и потерял сознание.
Глазам жителей районного городка Кипешмы, оказавшихся в тот самый день на той самой улице, предстало зрелище в высшей степени необычное: из густых кустов цветущей акации чуть ли не на четвереньках выбегает мужчина в синем мушкетёрском плаще, в таких же синих панталонах с кружевными оборочками, в ботфортах до колен, да ещё и при шпаге и почти замертво падает на тротуар.
Народ сгрудился вокруг неподвижного тела.
— Клоун, что ли? — неуверенно произнесла старуха с кошёлками в обеих руках.
— Сама ты клоун! — веско возразил ей высокий худой мужчина в кепке. — Артист!
— Да у нас же в городе нет театра, — произнёс кто-то из толпы.
— И цирка — тоже, — поддержал его кто-то другой.
— Кино снимают, — так же веско успокоил всех худой в кепке.
— А что за кино-то? — опять выкрикнул кто-то из толпы.
— Да какая разница! — закричал в ответ худой. — Не видите, что ли, товарищу артисту плохо! «Скорую» вызовите кто-нибудь!
Пока кто-то вызывал «Скорую», Сейта перенесли в тень тех самых кустов, из которых он и вылетел на мостовую Кипешмы.
Пока «Скорая» ехала, Сейт понемногу начал приходить в себя и ориентироваться в окружающем. Он видел, что вокруг него толпятся люди, и слышал, как местные жители переговариваются между собой:
— Напился до чёртиков. Ноги не держат.
— Да кто напился? Кто напился-то? И не пахнет от него вовсе!
— А что это он в таком костюме по городу шляется?
— Как солнечный удар схватил, так и память у него всю отшибло. Вот и пошёл, не соображая куда.
Язык казался Сейту знакомым. Ему нужно было только вспомнить название этого языка, чтобы включить кодовую систему подсознания, но он не мог ни на чём сосредоточиться, потому что голова у него раскалывалась от боли.