Слушая Цетлина, Сейт внимательно осматривал больничную палату, пытаясь хотя бы приблизительно определить эпоху, в которой оказался.
— Где мы сейчас находимся? — поинтересовался он, воспользовавшись первой же паузой, возникшей в бесконечном монологе соседа по палате.
— В городской больнице, — тут же ответил Цетлин.
Подняв подушку повыше, Сейт сел, прислонившись к ней спиной.
— А в каком городе?
— Кипешма, — скульптор-монументалист тяжело и безнадёжно вздохнул. — Русский Север.
— Какой сейчас год?
Сейт полагал, что столь необычный вопрос должен был вызвать недоумение у соседа по палате. Но Цетлин, как ни странно, вовсе не был удивлён.
— 1990-й, 20 июля, — с готовностью сообщил он. После чего заметил: — Между прочим, ты ещё не представился.
— Жан-Поль Сейт, — назвал своё имя инспектор.
— Французское имя, — как бы между прочим заметил Цетлин.
— Мать у меня наполовину француженка, — объяснил Сейт.
— А самого-то тебя как сюда занесло?
Сейт промолчал, не зная, как лучше ответить на этот вопрос.
— Можешь, конечно, не отвечать, — не стал настаивать Цетлин. — Но имей в виду, что про тебя здесь рассказывают бог знает какие небылицы. И милиция в больницу уже наведывалась.
— Простите, Михаил, — сконфуженно произнёс Сейт. — Я нахожусь в глупейшем положении… Мне необходима помощь, но я здесь чужой, и мне не к кому обратиться.
— Обратись ко мне, — запросто предложил Цетлин.
— И вы обещаете помочь, не задавая никаких вопросов? — с сомнением посмотрел на соседа по палате Сейт.
Цетлин задумчиво поскрёб ногтями бороду.
— А в чём, собственно, проблема?
— При мне был кусок мыла в яркой упаковке. Мне непременно нужно его отыскать.
Цетлин удивлённо шевельнул левой бровью.
— И это все?
— Пока все, — ответил Сейт.
— Ну, за этим дело не станет. — Цетлин поднялся с койки и приоткрыл дверь в коридор. — Аллочка! — громко позвал он. — Можно вас на минуточку?
В дверь вошла молодая медсестра с высокой причёской и жеманной улыбкой на ярко накрашенных пухлых губах. Из-за плотного слоя макияжа, наложенного везде, где только можно, выглядела она лет на десять старше своего реального возраста.
— Аллочка, наш новый больной проснулся и хотел бы привести себя в порядок, — подобострастно улыбаясь, сообщил ей Цетлин. — Вы не могли бы принести нам его вещи?
Медсестра окинула Сейта оценивающим взглядом.
— Саблю, что ли, он свою хочет? — спросила она, растягивая слова, как жевательную резинку, да ещё и проглатывая при этом окончания.
— Бог с вами, Аллочка, с кем здесь сражаться? — протестующе взмахнул руками Цетлин. — Разве только вызвать меня на поединок из-за вашей несравненной красоты. — Польщённая Аллочка приторно улыбнулась, но почему-то не Цетлину, а Сейту. — Только у меня и без того живот уже распорот. Так что дуэль мы отложим до лучших времён. Мыло у него было…
— А сам он разговаривать не умеет? — перебила Аллочка, не отрывавшая взгляда от Сейта.
— Умеет, Аллочка, умеет! — горячо заверил её Цетлин. — Только, увидев вас, лишился дара речи!
Аллочка довольно хихикнула и вышла из палаты.
Наблюдая за ней через щёлку чуть приоткрытой двери, Цетлин сделал Сейту обнадёживающий жест рукой, не волнуйся, мол, все идёт по плану.
Минут через пять медсестра вернулась.
— Вот ваше мыло, — сказала она, положив на тумбочку темпоральный модулятор, завёрнутый в яркую мыльную упаковку. — И ещё какая-то штуковина, — рядом с темпоральным модулятором легла плоская зелёная коробочка размером с пачку сигарет.
— Это бритва, — Цетлин ловко подхватил Аллочку под локоток и легко, словно заправский мастер айкидо, почти не встретив сопротивления, развернул медсестру в сторону двери. — Премного вам благодарны. Через полчаса предстанем перед вами в наилучшем виде. А пока мы занимаемся туалетом, не говорите, пожалуйста, дежурному врачу, что мы уже проснулись. Хорошо?
— Ладно, брейтесь, — снисходительно бросила Аллочка, выходя из палаты.
— Ну, что скажешь? — закрыв дверь, с гордостью глянул на своего соседа Цетлин.
Сейт молча раскрыл мыльную упаковку и показал её начинку, состоявшую из переплетения мелких разноцветных деталек и проводков.
— Ты знаешь, что это такое?
— Радио? — предположил Цетлин.
— Нет. Это темпоральный модулятор.
Художник озадаченно почесал бороду.
— До того как я окончательно и бесповоротно решил стать художником, я проучился три семестра на физмате, но, разрази меня гром, не помню, что такое темпоральный модулятор.
— Это аппарат для перемещения во времени, — объяснил Сейт.
— То есть машина времени? — уточнил Цетлин.
— Можно сказать и так, — согласился с предложенной формулировкой Сейт.
Не так давно перенёсший аппендиксотомию скульптор посмотрел на соседа по палате недобрым взглядом.
— И ты прикатил к нам прямиком от Людовика XIV?
— На соответствующем участке витка временной спирали, сопряжённом с нашим временем, на престоле пока ещё находится Людовик XIII, — ответил Сейт.
— А ты сам?.. — не закончив вопрос, Цетлин выполнил некий замысловатый жест рукой, смысл которого остался для Сейта непонятым.
— В XVII век я прибыл из XXII, — ответил Сейт и развёл руками, как будто извиняясь за то, что все так получилось.
Окончательно утвердившись во мнении, что он имеет дело с классическим психом, тихим, но скучным, Цетлин откинулся на спинку койки.
— И этот твой темпоральный модулятор работает? — поинтересовался он, небрежно ткнув пальцем в электронную начинку мыльницы, которую держал в руках Сейт.
— Нет, — покачал головой инспектор.
— Жаль, — Цетлин с досадой цокнул языком. — А то смотались бы обратно к Людовику, винца бы хорошего попили.
Поднявшись с койки, Цетлин не спеша направился в сторону двери.