Я должен был их опередить. Это была не проблема, учитывая, что у пассажиров эконом-класса был свой автобус, который должен был доставить нас к терминалу прежде остального стада. Тем не менее, поскольку они сделали заказ заранее, мне пришлось проявить всю свою прыть, ловя такси, чтобы опередить их на пути к «Уэстину». Я мог бы заказать машину и себе, когда разговаривал с «Вашингтон флайер», но постарался проделать тот же трюк, какой проделал однажды в Варшаве в сходных обстоятельствах, только ради того, чтобы увидеть, как два шофера ругаются, кого повезти первым — меня или объект. Теперь мне было не избежать стоянки такси.
Я вышел из здания аэропорта и оказался лицом к лицу со стоявшими полукругом встречающими родственниками и водителями лимузинов, которые держали таблички с написанными на них именами; все тесно прижались к металлическому барьеру. Я продрался сквозь кипящую от нетерпения шумную толпу, свернул налево и стал спускаться по длинному пандусу навстречу теплу и ослепительному закату.
На стоянке была очередь. Прикинув на глаз, я понял, что количество пассажиров явно превышает количество автомобилей. Я прошел в конец очереди и помахал двадцатидолларовой бумажкой одному из шоферов. Он заговорщицки улыбнулся и проворно запихнул меня в машину. Еще двадцать долларов — и мы со свистом понеслись к столице. Аэропорт и его окрестности напомнили мне высокотехнологичный бизнес-парк, где все зеленое и лоснится; возле выезда с терминала было даже небольшое озерцо. Предместья начались примерно через пятнадцать миль от аэропорта. По обеим сторонам кольцевой дороги проносились мимо аккуратные деревянные и кирпичные дома, многие еще недостроенные. Мы миновали знак поворота на Тайсонс-корнер, и я вытянул шею, стараясь разглядеть жилище Кева. Мне это не удалось. Но, как сказал бы Эван, дома высшей категории все на одно лицо.
Мы переехали через Потомак и оказались в городе памятников.
«Уэстин» был типичным солидным отелем — лоснящимся, чистым и абсолютно безликим. Войдя в вестибюль, я свернул налево, поднялся в кафетерий, откуда хорошо просматривалась регистрационная стойка и входные двери, и взял двойной эспрессо.
Когда я допивал вторую чашку, Керр и Макгир вошли через вращающуюся дверь; вид у обоих был расслабленный. Они направились к стойке. Я отставил кофе, положил под блюдце пятидолларовую бумажку и неспешной походкой спустился вниз.
Теперь важно было не упустить нужный момент; перед стойкой выстроилась небольшая очередь.
Я не слышал, что говорили Макгир и Керр, но они явно собирались зарегистрироваться. Администратор набирала что-то на клавиатуре компьютера, стоящего под окошком. Керр протянул кредитную карточку, и теперь настало время приблизиться к объектам. Жизнь становится намного легче, если вы можете получить требуемую информацию таким путем, а не пытаясь постоянно следовать за целью. Теперь можно было не подниматься с ними в одном лифте, рискуя засветиться. Я надеялся только, что они закажут один номер.
Справа от них стоял стеллаж с проспектами, в которых рекламировалось все, начиная от ресторанов и кончая автобусными рейсами. Я стоял примерно в двух метрах, спиной к ним. Насчет этого можно было особо не беспокоиться; отель был большой, оживленный, и они не смотрели на меня, занимаясь своими делами. Я подчеркнуто внимательно просматривал проспекты и в посторонней помощи не нуждался.
— Вот, господа, ваш номер четыреста третий, — сказала женщина. — Поверните налево и прямо за колоннами увидите лифт. Приятно провести время!
Все, что от меня теперь требовалось, это слушать, о чем они говорят в номере, и потому я прошел к телефонам-автоматам и набрал номер Конторы.
Женский голос попросил назвать мой номер.
— Два-четыре-два-два.
— Дальше?
— Мне нужен номер в отеле «Уэстин», в Вашингтоне, округ Колумбия. Четыреста первый или четыреста пятый. Подойдут также триста третий и пятьсот третий.
— У вас есть контактный телефон?
— Нет, я сам перезвоню примерно через полчаса.