— Привет, Келли, — улыбнулся я. — Что ты там делаешь?
Она зажмурилась так крепко, что лицо ее покрылось морщинками. Я взял ее на руки и пошел обратно в комнату.
— Эй, ты какая-то сонная. Хочешь посмотреть телевизор или сразу ляжешь в постельку?
Я понимал, что несу какую-то околесицу, но, честное слово, не знал, что сказать или сделать. Лучше всего притвориться, что ничего не произошло.
Я снял полотенце, чтобы она оделась. Вода на коже высохла от тепла ее собственного тела.
— Ну-ка, давай оденемся и причешем волосы.
Слова давались мне с невероятным трудом.
Келли продолжала сидеть не шевелясь. Потом, когда я стал надевать на нее рубашку, очень спокойно спросила:
— Мама и папа умерли, правда?
Продевать ее руки в рукава вдруг стало необычайно интересным занятием.
— Почему ты так говоришь? Я же сказал — они просто попросили приглядеть за тобой на время.
— Значит, я снова увижу маму и папу?
У меня не нашлось ни слов, ни мужества сказать ей правду.
— Конечно увидишь. Просто им и правда пришлось очень срочно уехать. Я ведь говорил: они не успели тебя взять, но попросили меня приглядеть за тобой. Как только они вернутся, я отвезу тебя к маме с папой и Айде. Я не думал, что это так затянется, мне показалось, они собираются уехать всего на пару часов, но они скоро вернутся.
Пока Келли все это обдумывала, возникла небольшая пауза. Я взял трусики и надел на нее.
— Почему они не захотели взять меня, Ник? — печально спросила Келли.
Я потянулся к стулу за ее джинсами. Мне не хотелось, чтобы она видела мои глаза.
— Дело не в том, что они не хотели тебя взять, просто вышла ошибка, поэтому-то они и попросили меня приглядеть.
— Совсем как в «Один дома»!
Я повернулся и увидел, что она улыбается. Надо будет над этим подумать.
— Да, точно, совсем как в «Один дома». Они оставили тебя по ошибке!
Я вспомнил, что смотрел этот фильм во время полета. Сам фильм дерьмовый, но ловушки там интересные. Я снова стал возиться с джинсами Келли.
— Так когда мы их увидим?
Я не мог весь день собирать ее одежду. Полуобернувшись, я посмотрел на нее:
— Их не будет еще какое-то время, но, когда я недавно с ними говорил, они просили передать, что любят тебя, скучают и чтобы ты меня слушалась и была хорошей девочкой.
На лице ее появилась лучистая улыбка. Она буквально впитывала все, что я говорил, и я снова пожалел, что мне не хватает мужества сказать ей правду.
— Келли, ты должна меня слушаться, поняла?
— Конечно поняла.
Она кивнула, и я увидел перед собой ребенка, который нуждается в душевной теплоте и опеке.
Я попытался улыбнуться насколько можно искреннее и взглянул ей в глаза:
— Давай выше нос! Посмотрим телевизор.
И мы, с банками «Горной росы» в руках, стали смотреть «Могучих рейнджеров». Кадры из выпуска новостей продолжали мелькать у меня перед глазами. По телевизору показали фотографию Келли. Портье, продавец — кто угодно — мог ее вспомнить. И уж наверное, посольство звонило в Лондон, и каждая сволочь теперь знает, что происходит, потому что про это разболтали в новостях. Нет нужды ждать три часа, прежде чем позвонить.
Снова придется идти на улицу, чтобы Келли не слышала мой разговор. Я надел пиджак Кева, незаметно сунул телевизионный пульт в карман, сказал Келли, куда иду, и вышел.
Оказавшись на лестнице рядом с автоматом по продаже кока-колы, я посмотрел вниз. Две машины стояли перед входом. В обеих никого не было, но дверцы остались распахнутыми, словно люди выскочили оттуда, гонясь за кем-то. Кроме обычной радиоантенны на обеих машинах сзади были установлены и другие, двухфутовые. Белый «форд таурус» и синий «шевроле-каприс».
Времени на раздумье не оставалось. Я развернулся и со всех ног помчался к аварийному выходу.
8
Некогда было ломать голову над тем, как они нас вычислили. Пока я бежал, дальнейшие варианты возможных действий молнией проносились у меня в уме. Прежде всего напрашивалось решение бросить Келли там, где она осталась, и позволить им забрать ее. Она была как камень, который тянет меня ко дну. Оставшись один, я смогу улизнуть.
Но почему я вдруг остановился? Я не был слишком уверен; интуиция подсказывала, что она должна уйти со мной.
Я вновь развернулся и ринулся в номер.
— Келли, надо идти! Давай, вставай!
Она уже засыпала. На лице ее был написан ужас: она не ожидала от меня такого тона.