Каким образом они так быстро нашли меня в «Бест Вестерн»? Неужели наш номер отследили по моему звонку в Лондон? Невероятно: слишком быстро. Или по моей кредитке, когда я регистрировался? Еще более маловероятно. Только Контора могла в подробностях знать документы, которые я использовал для прикрытия, а они не стали бы меня впутывать, потому что слишком беспокоились, что американцы могут узнать про их теневые операции. Значит, это портье. Должно быть, она смотрела новости и узнала Келли по фотографии. Но даже при таком варианте что-то не стыковалось. Мне стало ой как не по себе.
Эти парни были не из детской команды. На том «спасателе из Малибу», в которого я врезался, был расстегнутый двубортный пиджак. Только теперь, вспоминая об этом, я понял, что пиджак не был расстегнут с самого начала. Значит, там была липучка.
Я снова прислушался к радиодиалогу. Они нашли его. «Спасателя из Малибу» звали Лютер; но поскольку босс заботился прежде всего о деле, его мало волновало состояние Лютера. Он хотел знать только одно: может ли тот говорить.
— Да, он в порядке.
— Он один?
— Да, один.
— Он видел объект?
— Нет, он говорит, что не видел объект, но что они все еще вместе.
— Он знает, в каком направлении они ушли?
Пауза.
— Нет.
Я представил себе Лютера, сидящего прислонившись головой к грузовику, как ему помогают прийти в себя и как он злится на меня. На заднем плане я услышал его бормотание; похоже, он выкладывал какую-то информацию. Казалось, он в доску пьян.
— Он не представляет, в каком направлении, — доложили с места событий. — И еще кое-что: он вооружен. У него пистолет, к тому же он забрал оружие Лютера… Минутку…
Я услышал щелчок, затем тот, кто был с Лютером, снова вышел в эфир, и голос его звучал очень взволнованно.
— У нас проблема… он забрал рацию! Он забрал рацию!
— Черт! — снова включился босс. — Всем станциям — прекратить связь! Немедленно!
В наушнике все стихло. Они собирались выключить рации и поменять код. Рация Лютера, таким образом, неминуемо устарела. Чего бы я сейчас только не отдал за устройство взламывания кода.
10
Лютер сказал, что не видел объекта. Значит, они в первую очередь искали Келли, а не меня. Лицо мое пылало от гнева. Это были люди, которые убили Кева, почти наверняка. Погоня не имела ничего общего с законными действиями; скорее было похоже, что эти люди хотят довести дело до конца. Возможно, они думали, что Келли видела их.
Я допил кофе, и официантка мигом убрала чашку. Я превратился здесь в занозу в заднице: другие уже нетерпеливо ожидали, пока освободится мое место. Я пошел обратно в туалет. Телевизионный пульт все еще лежал у меня в кармане. Я швырнул его в мусорное ведро вместе с бесполезной рацией.
Как же быть с Келли? Что я выиграю, если пойду за ней? Что, если они уже нашли девочку, избавились от нее и теперь поджидают, когда я за ней вернусь? Именно это я и должен был сделать, хотя мог придумать сотню причин, почему мне не стоит возвращаться.
Вот черт…
Я вышел из магазина и, посмотрев налево, увидел за пустырем крышу компьютерного супермаркета. Стоянка была по-прежнему забита до отказа, и дождь пошел сильнее. Я поднял воротник пиджака Кева и посмотрел в сторону магистрали. «Венди» казался похожим на необитаемый остров посреди огромной парковки. Снова настало время пить кофе. Я проверил, нет ли впереди моих новых друзей, и снова использовал высокие автомобили как прикрытие.
Взяв бургер и кофе, я присел к столику у окна. Отсюда задние фасады зданий были мне не видны, зато я видел ближайшую из двух узких дорог — ту, по которой бежал, когда столкнулся с Лютером. Лучше, чем ничего. В «Венди» была игровая площадка — замечательное прикрытие; ребятня вопила, гоняясь за разноцветными мячами, пока родители сидели и ждали — точь-в-точь как я.
Я сидел, уставившись в окно, за которым шел дождь. Мне вспоминались времена, когда ребенком я вел себя плохо; отшлепав, отчим сажал меня на ночь в сарай; я был в ужасе от дождя, который, ударяясь о прозрачную пластиковую крышу, заставлял ее дрожать; я сидел там, свернувшись калачиком, и думал, что если дождь доберется до меня, то и бука тоже. Когда я был бойцом, меня ранили, избивали, сажали за решетку; я подчас боялся, но никогда не испытывал такого страха, как в те, детские годы. Я подумал о Келли, брошенной в наскоро сооруженном тайнике, о том, как дождь барабанит по картонным коробкам. Потом выбросил это из головы. Она уже проходила через такое. Это меня не касается, я делал вещи и похуже.