Его рука почти дотянулась до кармана.
Этап третий: я вытащил оружие, одновременно большим пальцем снимая его с предохранителя.
Мы по-прежнему не могли отвести друг от друга глаз. Я видел, что Сэвидж понимает: он проиграл. Губы его кривились. Он знал, что вот-вот умрет.
Выхватив пистолет, я направил его параллельно земле. Вытянуть руку и занять правильную позицию для стрельбы не было времени.
Этап четвертый: левой рукой я все еще старался стянуть куртку, пистолет находился сейчас возле пряжки моего ремня. Мне не было нужды смотреть на него: я знал, где он и на что нацелен. Я не сводил глаз с Сэвиджа, равно как и он с меня. Я нажал на спусковой крючок.
Казалось, отдача вернула все в реальное время. Первая пуля угодила в цель. Я не знал, куда именно, да мне и не нужно было. Глаза Сэвиджа яснее ясного говорили мне все, что я хотел знать.
Я продолжал стрелять. Нельзя слишком убить человека. Пока Сэвидж был в состоянии делать движения, он мог заставить сработать взрывное устройство. Я выпустил целую обойму, чтобы увериться в том, что угроза миновала. Когда Сэвидж рухнул на землю, я перестал видеть его руки. Он скрючился, держась за живот. Я быстро шагнул вперед и сделал два прицельных выстрела в голову. Больше он не представлял угрозы.
Подбежавший Кев шарил по карманам Сэвиджа.
— Пусто, — сказал он. — Ни оружия, ни взрывного устройства.
Я посмотрел на него. Кев вытирал испачканные кровью руки о джинсы Сэвиджа.
— Значит, у кого-то из остальных, — сказал он. — Я не слышал, как отъехала машина, а ты?
При подобной сумятице я не мог ответить с полной уверенностью.
Я стоял над ними. Мать Кева была родом из Южной Испании, и он походил на местного: черные как смоль волосы, не великан и с самыми синими глазами на свете. Его жена утверждала, что он вылитый Мэл Гибсон, над которым Кев не упускал случая поиздеваться, но которого втайне любил. Сейчас на него надо было поглядеть: он понимал, что теперь передо мной в долгу. Я хотел было сказать: «Да ладно, всякое бывает», — но время было неподходящее. Вместо этого я сказал:
— Да пошли они все, Браун. Чего ты хочешь, если у тебя имя такого же цвета, как дерьмо?
Мы похлопали друг друга по плечу и обменялись оружием.
— Рад, что не придется потеть ни на каких дознаниях, — ухмыльнулся я. — А ты давай-ка собирайся.
Кев улыбнулся и начал передавать по рации отчет с места происшествия. Все складывалось удачно для него и остальных, но нам с Эваном не следовало быть здесь. Мы должны были испариться до прибытия полиции.
Потому что мы с ним прилетели сюда, проведя секретную операцию в Северной Ирландии в составе 14-й разведгруппы; нам нельзя было светиться где-нибудь еще. Если нас обнаружат в Гибралтаре, поднимется большой шум.
Штаб находился примерно в пятнадцати минутах ходьбы пешком. Я засунул пистолет Кева за ремень джинсов и быстро зашагал прочь.
Вечером того же дня вся наша команда была уже на борту транспортного самолета «С-130 Геркулес», покидавшего Гибралтар. Настроение у нас было не самое лучшее.
Испанская полиция обнаружила бомбу, заложенную в машину ВИРА на подземной парковке в Марбелле, в тридцати милях от центра событий. Там было 145 фунтов взрывчатки «семтекс» и неподсоединенный часовой механизм, установленный на 11.20, когда церемония смены гибралтарского караула уже заканчивалась и гвардейцы уходили от резиденции губернатора. Белый «рено» в конечном счете должен был просто блокировать путь.
Когда Симмондс вышел, Пат сказал:
— Этой бомбы хватило бы, чтобы отделить Гибралтар от материка. Стоило только нажать на кнопку. Если будет дознание, то катись они все. Лучше дюжина присяжных, чем шестеро в почетном карауле.
Оглушенный ревом двигателей, я посмотрел в лица Кева, Пата и Эвана и постарался забыть, куда я возвращаюсь. Дом с голыми стенами это еще не домашний очаг.
Пат вдруг издал боевой клич:
— Один за всех, и все за одного!
Мы всегда смеялись, когда он проделывал это, но он угодил в точку. Любой из нас был готов положить свою жизнь за другого. Даже я улыбнулся: когда вокруг такие парни, кому нужна семья?
«Несомненно, — подумал я, — боевое братство — это самое лучшее в жизни».
1997
1
Если вы работаете на британскую разведслужбу (известную также как «Контора») и официально приглашены на ее сборище на южном берегу Темзы, в Воксхолле,[9] существуют три уровня общения. Первый — с кофе и бисквитами — означает, что вас хотят погладить по головке. Второй больше смахивает на поточное обслуживание в деловом стиле — кофе, но без бисквитов, и это означает, что вас не просят, а требуют следовать приказам. И наконец — уже без бисквитов, а равно и кофе. И это в принципе означает, что вы вляпались. Оставив САС в 1993 году и перейдя на теневые операции, я имел многочисленное общение на всех уровнях, но в тот понедельник у меня не было особых оснований ожидать красиво пенящегося капуччино. Действительно, дела шли не ахти.