После выполнения всех трех заданий оружие должны были уничтожить. Этого не произошло. На АК установлена прицельная рамка, и под ней выбит серийный номер. Мне сказали, что все серийные номера удалены, и я принял информацию за чистую монету. Оказалось — не все…
Единственным выходом из ситуации, которая весьма озаботила Лондон, было прикончить команду курдов, которую я обучал. Суровая мера, дальше некуда, но это надо было сделать. Мелочей не бывает. Если бы иракцы сумели отследить оружие, они могли бы заподозрить причастность к этому делу Соединенного Королевства. Если бы затем они схватили курдов, которым уже случалось упоминать, что их обучает какой-то западный человек Ник, то несложно было бы догадаться, из какой страны он взялся. Я охреневал оттого, что мне придется убить их, потому что успел хорошо узнать этих ребят. По сей день я ношу часы одного из снайперов, которые он отдал мне. Однажды мы поспорили, и он проиграл. Я сжульничал, потому что должен был выиграть. Я действительно полюбил его.
Когда я вернулся в Англию, началось внутреннее расследование, в ходе которого каждый прикрывал свою задницу. А поскольку именно я занимался этим делом, легче всего было свалить все на меня. Технари Воксхолл-Кросс в один голос заявили, что непроверенное оружие — мой просчет. Что я мог на это ответить? Меня просто втоптали в грязь. Хотя я старался держать удар.
Я вошел в Воксхолл-Кросс через единственную металлическую дверь. Изнутри здание легко можно было принять за любое другое административное здание в стиле высоких технологий в любом другом городе: в нем царили чистота, тишь да гладь и дух корпоративности. Служащие просто проводили своим удостоверением по электронным панелькам, но мне пришлось пройти путем для посетителей.
За толстым пуленепробиваемым стеклом сидели две женщины.
— Мне к мистеру Линну, — сказал я по интеркому.
Одна из них просунула в прорезь книгу регистрации:
— Будьте добры, заполните это.
Я начал писать свою фамилию, а женщина подняла трубку телефона:
— Как прикажете доложить о вас мистеру Линну?
— Моя фамилия Стэмфорд.
В регистрационной книге были отрывные лейблы. Одна половинка вкладывалась в пластиковый чехол, который я должен был приколоть к костюму. На моем бейдже было написано: «Сопровождать повсюду».
Положив трубку, женщина сказала:
— Сейчас кто-нибудь спустится, чтобы проводить вас к мистеру Линну.
Вскоре появился молодой служащий:
— Мистер Стэмфорд? Я буду вас сопровождать.
Мы вошли в лифт. Он нажал на кнопку и сказал:
— Нам на пятый этаж.
Воксхолл-Кросс — настоящий лабиринт. Я просто слепо следовал за молодым человеком, понятия не имея, куда он меня ведет. Из каждого помещения доносился негромкий шумок; там сидели самые обычные люди, согнувшиеся над бумагами или работающие на компьютерах. В дальнем конце коридора мы свернули налево и зашли в какую-то комнату. И здесь все было как в любой другой: старые металлические картотечные шкафы, пара составленных вместе столов, чашки, пакетики с кофе и сахаром. Ничто из этого, разумеется, не предназначалось для меня: я просто смирно стоял, озирая окружающее.
Кабинет подполковника Линна находился за дверью. Когда служащий постучался, оттуда немедленно прозвучало:
— Войдите!
Молодой человек повернул ручку и пригласил меня внутрь.
Линн стоял за столом. Это был человек сорока с небольшим лет, среднего сложения, роста и неброской внешности, но была в нем некая особая аура, выдававшая резвого рысака, неизменного победителя всех скачек. Приятно отметить, что единственное, чем он не мог похвастаться, так это пышной шевелюрой. Я знал его вдоль и поперек лет десять, поскольку последние два года он служил связующим звеном между министерством обороны и секретной разведслужбой.
Только пройдя дальше в комнату, я заметил, что он не один. Возле стола, затененный полуоткрытой до сих пор дверью, сидел Симмондс. Я не видел его после Гибралтара. В свое время он оказался молодцом, поворачивая расследование таким образом, чтобы всем стало ясно: меня с Эваном там и близко не было. Увидев его здесь, я испытал смешанное чувство удивления и облегчения. Он не имел никакого отношения к курдскому делу. И врагами мы отнюдь не были.
Симмондс встал.
«Шесть футов ростом, под пятьдесят, довольно представительный и благовоспитанный» — так подумал я, когда он протянул мне руку.