Я все еще переводила дыхание и струдом выговаривал слова.
— А долго и не надо.
— В тебе это сейчас страсть говорит или вино? — спросил Максим.
— Это сейчас говорю я.
— Поверь мне, через десять минут ты уже не будешь так думать.
— Не поверю.
— Даша, я не воспользуюсь твоей слабостью, я дождусь пока ты скажешь это придя в чувство и все хорошенько обдумаешь.
Какой же он хороший.
— Я знаю, спаибо.
— За что?
— За все…
Я посмотрела на город, который уже стал совсем темным и лишь красота ночных фонарей, свет в окнах домов и светящиеся вывески магазинов выдавали мой родной Краснодар.
— Здесь так красиво, — поразилась я.
— В Москве будет в тысячу раз лучше, а сейчас я хочу, чтобы ты прошла еще один обряд, помнишь как в посвещение в воздухоплаватели?
— Неужели я буду должна допрыгнуть до дерева и насобирать там гербарий?
— Нет, я не такой ужасный каким кажусь. Ты ведь прощаешься с Краснодаром, пэтому должна написать ему пару ласковых и загадать желание, затем мы свернем его и засунем в эту коробочку под те доски. — Максим взял незамеченную мной раннее металлическую коробочку синего цвета и указал на дощечку которая была прибита лишь наполовину и под нее с легкостью влезло бы мое желание.
Он вручил мне листок и ручку и я принялась писать комплименты моего родному городу.
1-Ты прекрасный и красивый.
2-С тобой связано много хороших воспоминаний.
3-Спасибо за Макса.
4-Спаибо за хороших подруг.
5-Я буду скучать.
— Теперь желание, — сказал Максим.
— Только не смотри.
Он закатил глаза.
— Как скажешь.
Хочу быть счастливой…
— Ладно, я разрешаю посмотреть, но при условии, если рядышком будет и твое желание тоже.
— Я же сказал мне нечего загадывать.
— А ты подумай.
— Хорошо.
— Все?
— Да.
— Придумал?
— Да.
— Точно?
— Да, Даша! — не вытерпел Макс.
— Тогда держи, — я вручила ему листок и ручку и пронаблюдала, что он напишет.
Хочу, чтобы ее желание исполнилось.
— Ээээй! Так не честно, ты должен был загадать свое желание.
— А это и есть мое желание, а вот у тебя оно какое-то странное. Тебе не кажется, что ты единоличница-желаешь счастья только для себя.
Я демонстративно надула губы.
— Когда— нибудь ты поймешь, что о себе здесь я думала в последнюю очередь.
— Тогда как же твои слова на листке бумаги?
— Я сказала, когда нибудь ты поймешь, но я вовсе не единоличница… — я опустила глаза.
— Ты что обиделась?
— Нет.
— Обиделась, — уже утвердительно сказал Макс.
— Нет, я не обиделась.
— Тогда расскажи, что значат эти слова, потому что кроме как единоличества я здесь больше ничего не вижу, — Максим словно огорчался, что не может понять слов на этой записке.
— Я тебе потом расскажу, только ты обязательно напомни, — я подумала, что если ему действительно интересно, то он вспомнит и спросит, а если не интересно, то и смысла говорить нету.
— Хорошо, договорились, а сейчас нужно спрятать твое и мое желания по дальше и чтобы об этом месте знали только мы с тобой в двоем.
Я махнула головой и Макс протянул мне руки помогая встать.
Мы приподняли дощечку и под ней оказалось достаточно места, чтобы вместить коробку. Я опустила ее на низ и Максим вернул на место доску.
— Все, теперь ее никто не найдет кроме нас с тобой.
Я улыбнулась и хотела взять Макса за руку, но он снова сделал вид, что не заметил. Странно, может быть он не любит держаться за руки?
— Скажи мне, а насколько сильно ты боишься высоты? — неожиданно спросил он.
— Ни капельки, — геройствовала я.
— Уверенна? — с подвохом спросил он.
— На все двести процентов, — он замыслил что-то неладное, но я не сдавалась.
— Даже так? — Максим резко подхватил меня на руки и поденс к самому краю крыши.
Не сдержав визга и вопля, я поняла, что зря была так в себе уверенна и всм=еми силами вцепилась в ше Максима.
— Страшно? А говоришь не боишься. Посмотри вниз, посмотри как там красиво.
— Нет! Отпусти! Пожалуйста, — Максим резко одергнул из под меня руки и тут же поймав меня, произнес короткое «бу».
— Вот так вот отпустить?! — Громко спросил он.
— Нет! На крышу! Верни меня накрышу! Мамочки! Я буду громко кричать! Верни меня обратно! Аааааааа! — Это было решающим моим словом да таким серьезным, что у Максима прорезался слух и он больше не в силах терпеть мой вопль поставил меня обратно на ноги.