Annotation
Второй рассказ из цикла. Убийство, насилие, детектив и темное прошлое - все как по заказу.
Епифанова Саша
Епифанова Саша
Все поголовно
Весь он был каким-то угловатым, казалось, состоял из сплошных кривых и ломанных линий, по внезапной оплошности воплощённых в человеке. Светлые, до белизны, волосы торчали в разные стороны, и ничто не помогало им лежать спокойно. Часто можно было увидеть, как мальчишка с беспокойством доставал расческу и пытался привести в относительный порядок свою прическу, но все попытки не увенчались успехом. Все в нем было нестройным и неподходящим друг другу, но именно это дело его таким - другим, непохожим, выделяющимся.
***
Розовый, до рези в глазах, рассвет окрашивал в яркие тона улицы города Н. Он дарил краски всем без разбора: прохожим, деревьям, одиноким кошкам и зеленеющей листве. Пытаясь удержать равновесие, я брел в сторону дома, окружающая действительность маховиком кружилась перед глазами. "Что б тебя", - пронеслась мысль, больно стукнулась о черепную коробку и отскочила в неизвестность. Впрочем нет, это я протаранил лбом близстоящее дерево. Пытаясь найти в нем хоть какую-то опору, все же медленно сполз на землю и облокотился на шершавый ствол.
- Надеюсь, ты не возражаешь, - бросил в зеленую крону.
Просидев так несколько минут, вдруг услышал совсем недалеко какую-то возню, а потом тишину пронзил отчаянный крик боли, который, казалось, остановил кровь в моих жилах. Быстро встав на четвереньки, пополз в сторону шума. Я не имел ни малейшего понятия, чем смогу помочь в таком состоянии жертве, но все равно упорно шевелил коленями и руками. Чиркнув виском об неожиданно появившийся забор, не останавливаясь двинулся дальше. За углом меня поджидала сцена из фильма ужаса, которая беззастенчиво раскинулась перед глазами, словно приглашая и мой ужин посмотреть на происходящее.
Прямо на том месте, где я стоял, начинались кровавые потеки, которые в лучах рассвета выглядели ненастоящими, но от этого не менее ужасными. Подняв руку к глазам, я разглядел на ней липкие следы чьей-то крови и грязи с улицы. Чуть дальше, в еще неясной темноте переулка, была распластана женщина - ее взгляд почти пустых глаз скользил по окружающему миру и отчаянно молил о помощи. Тут она заметила меня. Я резко замотал головой и даже замахал рукой, прося не выдавать. Но женщина обезумила от боли, страха и настойчивого дыхания смерти, раздающегося рядом.
- Боже, помогите! - крик выстрелом пронзил переулок и все мое тело.
Дело в том, что в этой темноте, кроме меня и еле живой женщины, был третий. Мужчина в длинном темном плаще, который до этого стоял, склонившись над жертвой, медленно, как будто нехотя, обернулся. Наши глаза встретились. Меня приковал к месту холодный, абсолютно неживой взгляд черных глаз. Даже если бы захотел, я не смог бы двинуться с места. Тем временем незнакомец лениво приблизился, заставляя меня с каждым его шагом все выше задирать голову. Оказавшись всего в нескольких сантиметрах, он остановился и втянул носом воздух раз, а потом еще. И спустя секунду без слов и всякого перехода размахнулся и заехал мне ногой куда-то в солнечное сплетение. Удар отправил в полет всего меня. Мир бешено завертелся, а потом исчез.
***
- Расскажите о самом раннем детском воспоминании.
- Мне пять. Вокруг жарко и душно. На мне короткие шорты, доставшиеся от старшего брата, на них полустертые машинки, и футболка. Они зеленого цвета. Я сижу в песочнице среди других детей, все играют вместе, но в то же время отдельно друг от друга. Рядом со мной чернокожий мальчик, мне запрещено с ним играть. Взрослые сидят на скамейке в тени раскидистого дуба, не обращая на нас внимания. Они о чем-то разговаривают. Вдруг чернокожий мальчик толкает меня, и я вываливаюсь из песочницы. Мне страшно ему что-то сказать, так как мама запретила. Поэтому я вскакиваю на ноги и бегу в сторону скамейки. Но сегодня со мной гуляет не мама, а старший брат. Он окидывает меня запыхавшегося, потного и чуть ли не ревущего, спокойным взглядом и в нем сквозит что-то такое, что для меня остается загадкой. Брат лениво встает со скамейки и, даже не посмотрев в мою сторону, бросает "Идём". Глотая слезы, я семеню за ним. Мне непонятно почему он не жалеет меня, почему не успокаивает. Нещадно палит солнце, силуэт брата плывет перед моими глазами. Он спешит, а я догоняю.
***
Очнулся от резкой пощёчины.
- Живой, - констатировал врач и, брезгливо отерев руку о штанину, отошел.
Заморгал, пытаясь понять, где я и что происходит. Выли сирены, скрежетали голоса, роились туда-сюда гулкие шаги. Скосив взгляд, разглядел накрытое простыней тело. Сглотнув, вспомнил все и тут же завертел головой в панике пытаясь осознать, кто все эти люди вокруг. Полицейские, очень много полицейских, врачи, зеваки, множество разнообразного и пестрого люда. Перевернувшись на четвереньки, похоже это стало моим любимым способом передвижения, я попытался скрыться с места преступления. Еще в далекие школьные времена у меня не очень складывались отношения со стражами закона.
- Смит, - раздался насмешливый голос где-то недалеко, - кажется, твой свидетель пытается уползти.
Не успел я подумать, кто это и куда пытается уползти, как цепкая рука схватила мена за шкирку и легко вздернула вверх, так что ноги даже чуть-чуть оторвались от земли. Мир закружился, завертелся и, кажется, ужин все же захотел показаться всем этим людям. Но тут мне неожиданно плеснули в лицо холодной водой, и я отдаленно услышал треск упавшей пластиковой бутылки.
- Надеюсь, теперь вы соизволите со мной побеседовать, мистер Джейкобс, - развернули лицом к лицу с говорящим.
Позволил себе вылупиться на этого человека, так как знал только одного Смита с такой же уродливо вздернутой верхней губой. Дальше я довольно нелицеприятно заржал, даже не могу сказать рассмеялся, потому что это был нецензурный гогот. Спустя секунду мне снова отвесили пощечину, резко замолчал и впился взглядом в Смита, который совершенно спокойно смотрел на меня.
- Пошел ты, - выплюнул ему в лицо, - ну-ка отпусти!
Смит чуть приподнял бровь и вместо того, чтобы поставить меня на землю, лишь сильно встряхнул. Заболтался в его руках как тряпичная кукла, но вырваться не мог. В моем-то плачевном состоянии. Мир снова закружился перед глазами, а голова запульсировала тянущей болью где-то в затылке.
- Смит, - все тот же насмешливый голос, что и в первый раз, - если ты не перестанешь так трясти, то вытрясешь из него остатки его пакостной душонки.
Скосил глаза на этого шутника и почувствовал себя в какой-то альтернативной и не очень приятной реальности.