— Ты сам не знаешь, о чём просишь, — помолчав, проговорил Князь. — Пойми, я ведь не просто тебя использую как ценного сотрудника. Ты мне действительно дорог. Я надеюсь, что однажды ты станешь моим наследником.
— Да, это вы мне говорили ещё в детстве. Но не припоминаю, чтобы давал на это согласие.
— Так и есть. Но я ведь сказал «надеюсь».
— И с этим тоже не поспоришь. Но перестаньте меня опекать. Я уже вышел из-под вашего крыла. И сейчас мне грозит реальная опасность, которую неведение лишь усугубляет. Я должен знать своего врага.
— Не цитируй «Искусство войны». Ладно, — добавил после короткой паузы Шереметев. — Ты прав. Я не имею права вставать у тебя на пути. Убить твоих родителей отдал приказ Николай Островский. И сейчас тебя преследуют с его же подачи.
— Я о нём даже не слышал.
— Неудивительно. Он предпочитает держаться в тени. Но именно граф Островский стоит во главе тайной организации, которая проводит исследования тёмной материи и Изнанки. Под его контролем находятся расположенные в империи Зоны. И Охранное отделение — тоже.
— Погодите… Кажется, я всё же припоминаю… Он ведь заведует кафедрой теоретической физики в Университете? Профессор Островский!
— Совершенно верно. На вид — милый старичок, даже немного чудак. Но на деле — опасный хищник, который стоит во главе преследования магов в империи.
— А сам он не чародей?
— Не знаю. Но подозреваю, что да. Впрочем, это только мои догадки. Владимир, оставь затею его убрать, если эта безумная мысль закралась в твою голову. Я серьёзно. Профессор тебе не по зубам. Он никому не по зубам, если уж на то пошло.
— И что вы предлагаете? Ждать, пока до меня доберутся?
— Я не знаю, — помолчав, сказал Князь. — Пожалуй, впервые у меня нет ответа на твой вопрос. Прости.
— Ну, я и не ждал от вас совета, если честно. Просто не мешайте мне. Сейчас всё в моих руках. Отойдите в сторону. Вы уже и так мне подгадили, убив Фёдора.
— Я не приказывал его убивать. Только не подпускать тебя к нему.
— Ладно, проехали. Что было, то было. Не воротишь. Так я могу рассчитывать, что вы не станете совать мне палки в колёса?
— Владимир, я могу тебя спрятать.
— Нет.
— Хорошо, твоя взяла. Даю слово, что не буду мешать, что бы ты ни предпринял. Но… с этого момента ты сам по себе. Прости, но Комитет не ввяжется в разборки с организацией Островского. Не наш уровень. Надеюсь, ты осознаешь всё безумие того, что собираешься сделать, и одумаешься.
— Спасибо, конечно, но, как вы сказали, я теперь сам по себе. Прошу меня извинить, и позвольте откланяться.
Князь словно хотел сказать что-то ещё, но передумал. Покачал головой, вздохнул и отвернулся. Видно было, что расстроен и, как ни удивительно, растерян. Пожалуй, я впервые видел Шереметева таким.
Домой я вернулся ближе к рассвету. Собственно, небо на востоке уже начало светлеть, приобретая нежно-розовый оттенок. Похоже, будет ветрено.
По дороге я обдумывал сложившуюся ситуацию. Не сказать, чтобы мой бывший опекун внёс в неё большую ясность. Во-первых, что, если мой отец собирался отдать свою машину Островскому — то есть, правительству — а Князь убил его, чтобы этого не допустить? Вполне вероятный вариант. Правда, это не объясняет присутствие в напавшем на мой особняк отряде ассасинов гуля. Также не следовало списывать со счетов возможность, что Князь указал мне Островского, рассчитывая, что я убью его. И не факт, что профессор имеет отношение к жандармам, убийству моих родителей или преследования меня самого. Шереметев вполне способен использовать меня вслепую, а уж актёрского таланта ему не занимать. Как бы не угодить в ловушку. Вполне возможно, что я до сих пор блуждаю впотьмах, не зная, что на самом деле происходит. И мне предстоит в этом разобраться прежде, чем предпринимать решительные шаги. Жаль только, что охота на меня объявлена, и времени совсем мало.
Так или иначе, у меня было имя. А значит — зацепка.
Островский преподавал к том же университете, где учился я, только на другом факультете. Раз всё договорённости пошли прахом, стесняться нечего, и можно завалиться прямо к нему.
Я посмотрел на сайте физического факультета расписание лекций. Первая, которую читал профессор, начиналась в девять сорок пять утра. Как раз успею немного поспать и позавтракать. Университет позволял желающим посещать занятиям в качестве вольнослушателей, и это давало мне возможность прийти в аудиторию и поглядеть на Островского, а затем заговорить с ним. Это я и собирался сделать. А дальше — как пойдёт. Почему бы не бросить карты на стол, так сказать?