Изо рта Островского вместо слов вылетели брызги крови, а затем она хлынула потоком, и колдун забился в агонии.
Проклятье! Вот надо же было ему пытаться сбежать! Мог ведь попытаться договориться. Но страх перед вырвавшимся из ловушки демоном оказался слишком силён и лишил Островского разума.
Ладно, что мне теперь предпринять? По идее, раз я могу использовать Дары поглощённых Печатей, надо забрать глифу телепортера, использовать одну из его Игл и переместиться.
Перевернув профессора на спину, я вспорол ему грудь кинжалом. На сердце Островского мерцал сигил демона Базина. Я коснулся его указательным пальцем и начал творить заклинание, как вдруг сообразил, что ничего не выйдет: моя энергетическая система по-прежнему спала. Чтобы использовать магию, нужно было вначале снова запустить её.
Мысленно выругавшись, я попробовал открыть узлы, но они — вот те на! — не поддавались! Словно я захлопнул дверь, забыв прихватить ключи.
Так, и что делать⁈ Без магии мне отсюда не выбраться…
Мой взгляд остановился на башне колдуна. Наверняка там есть что-нибудь стоящее. Явно же Островский использовал это убежище на верхних слоях Изнанки, чтобы прятать то, что не предназначалось для чужих глаз.
Я вернулся к башне, поднялся по лестнице и начал осматривать зал. Из него вели двери в ещё две комнаты. Если существовали другие помещения, то обнаружить их мне не удалось. Возможно, получится, когда я верну способность к магии.
В одной из комнат стояли шкафы, забитые редкими книгами. Я прихватил несколько с заклинаниями. Теперь, когда у меня были новые Дары, требовались и формулы для их использования. Много формул, которые придётся разучивать.
Собрав гримуары в узел, я перешёл в следующую комнату, где хранились какие-то сосуды, похожие на тот, в который намеревался заточить меня Островский. На каждом имелся подписанный вручную ярлык. Возле стеллажа стоял стол. Судя по всему, профессор записывал что-то в толстую книгу, раскрытую в самом начале. Пролистав её, я понял, что это бестиарий. Островский изучал обитавших в этом слое Изнанки духов и заносил результаты в фолиант. Судя по всему, он проводил различные эксперименты, чтобы понять, на что они способны. Также имелись заклинания пленения, подчинения и управления. Коллекцию профессор собрал небольшую — всего девять образцов. Перечитав ярлычки на сосудах и сличив значившиеся на них названия с записями в бестиарии, я понял, что в ёмкостях содержатся те духи, которых ему удалось поймать.
Большая часть не показалась мне интересной. А вот один очень даже заинтересовал: в книге было отмечено, что подобный вид существ предположительно можно использовать для создания фамильяра — магического помощника, преданного хозяину и выполняющего его приказы. Более того — в него можно поместить часть своей души на случай, если чародея настигнет смерть. Тогда фамильяр сможет использовать эту частицу для восстановления мага.
Найдя на полке нужный сосуд, я внимательно изучил заклинания и характеристики духа, которого Островский условно обозначил как «S-7». Видимо, использовал латинское слово «spiritus» и порядковый номер. Не слишком изобретательно, зато теперь я хотя бы знал, что между сферами миров обитают духи, которых можно изучать и использовать. Так что спасибо профессору за труды. Не пропадут.
Ещё радовало, что сам Островский фамильяра так и не создал — иначе это было бы непременно зафиксировано в бестиарии, ибо прочие эксперименты он аккуратно занёс на его страницы. Значит, можно не опасаться, что профессор воскреснет. Видимо, его так увлекла идея обзавестись собственным джинном, что на фамильяра он просто забил. А может, не успел. В любом случае, мне же лучше.
Взявшись за пробку, я начал читать заклинание подчинения. Через несколько секунд сосуд в моей руке завибрировал. Символы, выгравированные на нём, начали светиться густым красным светом. Договорив фразу до конца, я быстро вытащил пробку и прижал горлышко сосуда к губам.
Ротовую полость окатило холодом, язык, щёки и нёбо мгновенно заледенели. А затем это ощущение начало распространяться по пищеводу, груди и животу. Я словно превращался в снеговика! Может, не стоило этого делать? Вдруг Островский не просто так отказался от создания фамильяра?
Попробовав пошевелиться, я обнаружил, что не могу сделать даже малейшего движения. Проклятье! И что дальше?
И тут я увидел разом вспыхнувшие узлы! Они запульсировали, быстро увеличиваясь до прежних размеров, от них потянулись тонкие сверкающие нити, сплетающиеся друг с другом в каналы.
Моё застывшее сердце сделало несколько сокращений и забилось, распространяя побеждающее холод тепло. Одна за другой на нём вспыхивали Печати.
Я выдохнул. С облегчением от того, что не превратился в ледяной столп, и вернул свою магию.
Так, теперь можно вернуться к Островскому и поглотить его Дар! Прихватив бестиарий, я сбежал по лестнице, прошагал через лес и наклонился над трупом чародея. Поднеся указательный палец к сигилу на его сердце, заставил его отделиться и подняться в воздух. Печать приобрела фиолетовый цвет. Аккуратно взяв её, я положил глифу в рот и проглотил.
Внутренним зрением увидел, как она присоединилась к тем, что уже были «высечены» на моём сердце.
Теперь, чувствуя магию чародея, я мог заново обследовать башню. Если Островский и хранил где-то сведения о тайном обществе, в котором состоял, то здесь — в Изнанке, куда никто не мог проникнуть. С его стороны было слишком самонадеянно привести меня сюда. Конечно, профессору было известно моё истинное имя, но он не продумал всё до конца и поплатился за это.
Вернувшись в его убежище, я прошёлся по залу и комнатам, обследуя стены и пол, пока не почувствовал присутствие магической Печати между двумя статуями уродливых горгулий в дальнем конце хранилища гримуаров. Даже здесь, куда никто, кроме Островского, не должен был проникнуть, он позаботился о том, чтобы защитить свой тайник.
Наложив на покрытую жутковатыми барельефами стену ладони, я сосредоточился на Печати, которую он создал, чтобы скрыть свои секреты. Конструкт неохотно дрогнул, а затем начал постепенно разрушаться. Понадобилось около минуты, чтобы разложить его на составляющие, а затем окончательно уничтожить их. Как только магия исчезла, стала видна дверь!
Толкнув её, я вошёл в маленькую каморку, где стоял всего один стеллаж, на полках которого виднелись тетради и блокноты. Быстро пролистав их, я понял, что это записи о тайном ордене, которые вёл Островский. И списки его членов тут тоже имелись. Меня охватило торжество. Запихнув добычу в узел, я поспешил наружу. Пришло время покинуть этот затянутый туманом лес.
Но сначала надо было найти заклинание для телепортации. Пролистав один из гримуаров, я отыскал подходящее. Кроме магической формулы, было указано, как воспользоваться Иглой Иштар. Вытащив один из артефактов, я вонзил его себе в руку и, превозмогая боль, начал быстро произносить заклинание.
Спустя несколько секунд очертания окутанного туманом леса подёрнулись красной дымкой и стали исчезать. Вокруг меня закружился светящийся вихрь. Постепенно он приобрёл форму воронки, а затем я вдруг понял, что вижу холл своего особняка!
Несколько мгновений очертания были расплывчатыми, но вот алое марево рассеялось.
Я был дома!
Так вот, как действуют Прыгуны…
Получается, они могут даже в Изнанку попадать. Правда, для этого нужно хорошенько прокачаться, как Островский, но мне потребовалась всего одна Игла, чтобы преодолеть барьер. И это было самым удивительным. Выходит, Изнанка существует совсем рядом, просто не видна. Возможно, даже телепортеры каждый раз проходят по её поверхности, переносясь из одного места в другое. Просто не осознают этого. Конечно, от верхнего слоя до путешествия в иной мир очень далеко, и всё же я, кажется, нащупал верный путь!
— Господин⁈ — раздался удивлённый голос Ани. Она спускалась по лестнице. — Я не слышала, как вы вошли.
— Не вини себя, — отозвался я. — Всё в порядке?