«Непонятно, – подумал Саша, – кто это такие?» Потом пришло в голову, что все это можно довольно просто объяснить: сидели, наверно, на каком–нибудь приеме, а потом рванули в лес… Милиционер – для охраны… Но откуда тогда дети? И почему такая музыка?
– Эй, – сказал сзади тихий голос.
Саша похолодел. Он медленно обернулся и увидел перед собой девочку в спортивном, кажется зеленом, костюме с нежной адидасовской лилией на груди.
– Ты чего тут делаешь? – так же тихо спросила она.
Саша с некоторым усилием разлепил рот.
– Я… так просто, – ответил он.
– Что – так просто?
– Ну, шел по дороге, пришел сюда.
– То есть как? – переспросила девочка почти с ужасом, – ты что, не с нами приехал?
– Нет.
Девочка сделала такое движение, будто собиралась отпрыгнуть в сторону, но все–таки осталась на месте.
– Ты, значит, сам сюда пришел? Взял и пришел? – спросила она, немного успокоясь.
– Непонятно, что тут такого, – сказал Саша. Ему начинало приходить в голову, что она над ним издевается, но девочка вдруг перевела взгляд на его кеды и помотала головой с таким чистосердечным недоумением, что Саша отбросил эту мысль. Наоборот, ему самому вдруг показалось, что он выкинул нечто ни в какие ворота не лезущее. Минуту девочка молча соображала, потом спросила:
– А как ты теперь выкручиваться хочешь?
Саша решил, что она имеет в виду его положение одинокого ночного пешехода, и ответил:
– Как? Попрошу, чтоб довезли меня хоть до какой–нибудь станции. Вы когда возвращаетесь?
Девочка промолчала. Саша повторил вопрос, и она сделала непонятный спиральный жест ладонью.
– Или дальше пойду, – вдруг сказал Саша.
Девочка посмотрела на него с сомнением и сожалением.
– Как тебя звали–то? – спросила она.
«Почему – звали?» – удивился Саша и хотел поправить ее, но вместо этого ответил, как когда–то в детстве отвечал милиционерам:
– Саша Лапин.
Девочка хмыкнула. Подумав, она слегка толкнула его пальцем в грудь.
– Есть в тебе что–то располагающее, Саша Лапин, – сообщила она, – поэтому я тебе вот что скажу: бежать отсюда даже не пробуй. Правда. А лучше выйди из леса минут так через пять и иди к костру, посмелее. Тебя, значит, спросят – кто ты такой и что здесь делаешь. А ты отвечай, что зов услышал. И, главное, с полной уверенностью. Понял?
– Какой зов?
– Какой, какой. Такой. Мое дело тебе совет дать.
Девочка еще раз оглядела Сашу, потом обошла его и двинулась на поляну. Когда она подошла к костру, какой–то мужчина в костюме потрепал ее по голове и дал ей бутерброд.
«Издевается», – подумал Саша. Потом увидел человека в черной куртке, глядящего в тьму на краю поляны, и решил, что не издевается: как–то странно он вглядывался в ночь, этот человек, совсем не так, как положено это делать. А в центре поляны Саша вдруг заметил воткнутый в землю деревянный шест с насаженным на него черепом – узким и длинным, с мощными челюстями.
После некоторого колебания Саша решился, вышел из–за дерева и пошел к желто–красному пятну костра. Шел он покачиваясь – и не понимал почему, а глаза его были прикованы к огню.
Когда он появился на поляне, разговоры на ней как–то сразу смолкли. Все обернулись и теперь глядели на него, сомнамбулически пересекающего пустое пространство между кромкой леса и костром.
– Стой, – хрипло сказал кто–то.
Саша шел вперед не останавливаясь – к нему подбежали, и несколько сильных мужских рук схватило его.
– Ты что здесь делаешь? – спросил тот же голос, который скомандовал ему остановиться.
– Зов услышал, – мрачно и грубо ответил Саша, глядя в землю.
– А, зов… – раздались голоса. Сашу сразу же отпустили, вокруг засмеялись, и кто–то сказал:
– Новенький.
Саше протянули бутерброд с сыром и стаканчик «тархуна», после чего он оказался немедленно забыт – все вернулись к своим прерванным разговорам. Саша подошел поближе к костру и вдруг вспомнил о своем рюкзаке, оставшемся за деревом. «Черт с ним», – подумал он и занялся бутербродом.
Сбоку подошла девочка в спортивном костюме.
– Я – Лена, – сказала она. – Молодец. Все как надо сделал.
Саша огляделся.
– Слушай, – сказал он, – что здесь происходит–то? Пикник?
Лена нагнулась, подняла обломок толстой ветки и бросила его в костер.
– Погоди, узнаешь, – сказала она. Потом помахала ему мизинчиком – какой–то совершенно китайский получился жест – и отошла к маленькой группе людей, стоявших возле пня.