- Закрой глаза и расслабься…
- И тужься, девочка, тужься… Стоп. Я не беременный. Я не девушка. Я не беременная девушка, следовательно, ежика не рожу, - хмыкнул Стайлз.
- Больно не будет.
- Сказал Парфюмер рыжеволосой девице, - проворчал парень себе под нос, но все-таки выполнил указание доктора.
Дитон же, глубоко вздохнув, принялся бормотать что-то себе под нос. Монотонный гул, порожденный его голосом, погрузил Стайлза в липкое забытье. Он словно плыл в бесконечной темной массе, облепившей все его тело, и наблюдал, как мимо проплывают эпизоды его жизни. Голос мага звучал в его голове, заставляя опускаться все дальше, все глубже, туда, где на самом дне плавали его страхи, ужас, то, что он никогда бы не хотел вспоминать: окровавленная Лидия на школьном стадионе, Питер, склонившийся к его руке, механик, придавленный его, Стайлза, джипом… Десятки маленьких осколков, от которых сердце Стайлза забилось в истерике, на губах застыл немой вскрик, а руки взметнулись в глупой попытке защититься…
- Стайлз, - короткое имя, которое он выбрал для себя сам, мгновенно возвращает его назад. – Я был бы благодарен, если бы ты отпустил меня.
Стайлз распахнул глаза и увидел, что сжал правую руку на горле у Дитона.
- Извини, - он быстро отдернул свою конечность.
- Все нормально. Я влез туда, куда не следовало, и спровоцировал тебя, - откашлялся лекарь.
- И? – выдавил из себя Стайлз.
- Я тебе верю.
- Есть идеи, как вернуть меня обратно? – с надеждой посмотрел на волшебника Стилински.
- Нет. Но мне нужно связаться с одним… специалистом, - задумчиво протянул Дитон. – Думаю, он поможет тебе.
Дверь в дом громко хлопнула, раздался звук быстрых шагов, и в дверном проеме показалось до боли знакомое лицо а-ля Макколл в средневековых одеждах.
- Дитон, мне нужны те средства… о, - он замер, внимательно ощупывая взглядом Стайлза. – Привет. Я – Скотт. Ну… - он покачал головой. – Сир Скотт, если быть точным. Все ещё никак не привыкну.
Стайлз ошеломленно вздохнул. Пиздец. Этот мир полнится двойниками людей из его мира. Полный и окончательный пиздец. И седьмое чувство, которое назойливо чешется где-то у него под печенкой, говорит, что это не последняя «радостная» встреча. Прощай, тихая и спокойная жизнь – привет, апокалипсис а-ля Стилински! Точная копия лучшего друга стоит напротив его кровати и улыбается так, как улыбался его Скотт до обращения. Только вот все тоже седьмое чувство и внимательный взгляд на этого Макколла приводит к неутешительному выводу – местный Скотт – оборотень.
- Ам… - Стайлз смущенно вздохнул, не зная как себя вести и как представляться. Фамилия Стилински вполне может принадлежать какому-нибудь знатному роду-двойнику его семьи. И что же делать?.. – Я… Мое имя – Стайлз.
Скотт радостно улыбнулся и приветственно взмахнул рукой.
- Здорово! Немного странное имя, но зато уникальное. Я о тебе наслышан, - воодушевленно откликнулся он.
Стайлз осторожно перевел взгляд с Дитона на Скотта и сделал тяжелый вдох. М-да. Вляпался по полной. Просто по уши. В дерьмо в виде параллельной реальности.
За-ши-бись.
***
- Ниже локоть… Теперь чуть выше… Коснись уголка рта, отлично. Стреляй.
Стрела, выпущенная из лука только благодаря усилиям Скотта, вошла точно в центр мишени. Стайлз ликующе вскинул левую руку и тут же поморщился от резкой боли – шрам от пули все ещё болел и не способствовал резким движениям.
- Неплохо, - задумчиво протянул Айзек, возвращаясь к заточке своего меча.
- Попробуй ещё раз. Сам, - сказал Скотт, отходя от Стайлза.
Прошло почти две недели с момента знакомства с местным Макколлом. Теперь, узнав эту версию Скотта получше, Стайлз с уверенностью мог сказать, что он очень отличается от его друга. Этот Скотт более уверенный, сильный, веселый, конечно, в нем есть некоторая беззаботность, но она не превращается в безалаберность, как бывало с Его Скоттом.
Через несколько дней после того, как Стайлз пришел в себя, Скотт познакомил его с местным Айзеком Лейхе. Здесь он был сиром Айзеком Лейхе – адъютантом его Высочества принца Хейла. И если в Скотте Стайлз ещё мог отыскать знакомые черты характера, то местный Айзек был совершенно другой личностью. Это был воин и политик. Умный, харизматичный, сосредоточенный, но мягкий и отзывчивый. В отсутствие принца он был главой лагеря и принимал самые важные решения. Безусловно, это мало вязалось с тихим и забитым Айзеком из его мира.
Дитон уехал несколько дней назад со словами: «Мне нужно договориться о встрече с одной важной особой». Так Стайлз остался один и теперь фактически выполнял обязанности лекаря: варил зелья, перевязывал раны… а в свободное время учился стрелять из лука и драться на шестах. Последнее он делал потому, что после раны ему приходилось ходить с деревянным посохом, в качестве дополнительной опоры. Им-то он и учился пользоваться как оружием.
В этой возне со стрельбой и борьбой были свои плюсы. Это позволяло не думать. Требовало сосредоточения воли и разума. Это отвлекало Стайлза от того, что с ним происходило. Иногда ему казалось, что он сходит с ума. А возможно так оно и было. Он видел странные вещи, вроде гибрида опоссума и дикобраза, который мочился в свежеприготовленную настойку валерьяны, или Скотта и Айзека из его мира – в джинсах и прочих приметах – которые ходили по пятам своих двойников и строили им рожицы. Стайлз окончательно понял, что у него начались галлюцинации, когда он увидел свою маму, качающую колыбельку, посреди леса. Отсутствие аддеролла и слабое действие успокоительной настойки, которую ему дал Дитон, дурно сказывалось на его способности разумно мыслить и порождало вот такие глюки.
Сильнее галлюцинаций Стайлза пугали только сны, которые в подавляющей своей массе были кошмарами. Два мира: его родной – с отцом, стаей, Дереком, к которому он втихаря испытывал сильные чувства, и этот – сказочный, с магией, оборотнями, наполненный возможностями и людьми, как две капли похожими на его родных и близких – смешались в его голове и устроили там самую настоящую вечеринку с фейерверком и стриптизом. Причем, фейерверки запускали Скотт и Айзек в двойном экземпляре, а стриптиз танцевали близнецы Дерека Хейла. Каждое утро Стайлз просыпался ещё более уставшим, чем ложился накануне. С этим надо было что-то делать. Но что? Кипящие мозги выдавать гениальное решение отказывались.
Стайлз глубоко и ровно задышал, пытаясь замедлить аритмично бьющееся сердце, вложил новую стрелу в лук и натянул тетиву, которая тут же врезалась в кожу пальцев. Боль в левом боку продолжала сбивать с толку, мешая концентрации. Мишень слегка расплывалась, но ярко-красный центр с предыдущей стрелой четко выделялся из окружающего сумбура.
За спиной послышались взволнованные крики и топот, кто-то что-то говорил, звал, отдавал приказы. Боковым зрением Стайлз заметил, как сорвался с места Айзеком, но сам не пошевелился. Выстрелить точно в центр рядом с первой стрелой… Выстрелить.
- Стайлз! – раздался резкий голос Скотта, и юноша, резко дернувшись, выпустил стрелу, которая под его изумленным взглядом расщепила предыдущую и вонзилась точно в центр.
- Что? – Стайлз резко обернулся к Скотту, опуская лук.
- Там раненые, - он указал на людей, идущих через лагерь. – Им нужна помощь.
- Во-первых, я не лекарь, во-вторых, они - оборотни и регенерацию никто не отменял, - тут же возразил Стайлз, беря в руки посох.
- Стайлз, если в организме серебро или аконит они не смогут этого сделать, - спокойно откликнулся на его слова Скотт. – Дитона нет, ты должен им помочь.
Стайлз тяжело вздохнул, перенося вес с левой ноги на посох. Так легче. Итак… Что там сказал Скотт? Лечить оборотней? Отравление аконитом и серебро?..