Почему-то сейчас сложилось впечатление, что Шеклбот просто поспешил, действовал по собственной инициативе, что жизнь Гарри должна была пойти по-другому… Учитывая крайне близкое знакомство светоча со сразу двумя Темными Лордами, а также то, что при последней беседе с ожившим портретом директора изображенный на нем Дамблдор говорил крайне странные вещи… От мысли о том, что он мог стать Темным Лордом под номером три, Гарри едва не затошнило.
Чем дальше, тем больше Гарри ощущал, что стоит по горло в болоте, кругом крокодилы, а у него нет ни оружия, ни лопаты, и погружается он с бешеной скоростью. Миссии становились все грязнее и грязнее, что не мешало ему документировать каждый приказ Пирса и неожиданно подключившегося к веселью Фьюри, как неожиданно произошло затишье. Причину узнали быстро: разморозили Капитана Америку, откопанного где-то в вечной мерзлоте. Суперсолдата быстро социализировали, после чего представили группе поддержки, в которой оказался Страйк. Пирс слишком довольным выглядел, подписывая назначение, и подозрительность Гарри утроилась. Особенно после того, как он познакомился с распиаренным героем поближе.
Роджерс не был ни наивным, ни тупым. Он живо напомнил Гарри о самом себе периода Хогвартса: заботливо созданная слава, искусное манипулирование стремлением изменить мир к лучшему, вбивание в мозг долга и обязанностей, а так же отвлечение от прав и самореализации. Стив был сиротой с мышлением нищего. Он был упрям, зачастую не там где надо, имел прорву комплексов, на которых специалисты Щита играли симфонии и оперы, а так же заботливо выпестованные заблуждения. Фьюри чхать хотел на желания и чаяния так удачно попавшего ему в руки суперсолдата, вовсю фрагментируя информацию и окружив бедолагу полностью послушными ему людьми. Ему нужен был подконтрольный солдат, поэтому даже документы Роджерсу сделали такие, что ни один банк нормально не примет.
Гарри с ужасом вспоминал Хогвартс, ту мнимую свободу и ошейник с шипами внутри, поводок от которого так уверенно и цепко сжимал ухоженными руками Дамблдор, и видел сейчас то же самое. Роджерс даже не возмущался: он всё ещё не вернулся мысленно с войны, переживал гибель друга, для него все произошло только вчера, и общение с зубоскалящими над «размороженным мамонтом» окружающими никак не помогало.
Гарри смотрел, но не вмешивался — слишком плотно контролировали Капитана, лишь изредка помогая по мелочам, чем заслужил благодарность от постоянно меланхоличного Роджерса. Перелом наступил после штурма «Звезды Лемурии». Информация об готовящемся «Озарении» Гарри не обрадовала. Тут же вспомнилось, как взрослые маги сидели по норам и не вякали, зато после победы над Волдемортом не стеснялись истреблять побежденных и конфисковывать имущество. В памяти всплывали крохи, но и этого хватило, чтобы сделать выводы: пусть намерения у Фьюри с подхватившим инициативу Пирсом благие на словах, вот только геноцид от этого менее страшным не будет.
Он сидел в квартире, проверяя давно заботливо заготовленные пути отхода, и понимал, что не сможет отступить и все бросить. Избранность оказалась генетической болезнью, от которой не вылечиться, и светлячки кружились и танцевали над его головой, а в груди разгорался огонь.
На следующий день его с отрядом пригласили в кабинет Пирса, где последний долго распинался об оказанной им всем чести. Поход в засекреченный бункер не стал неожиданностью, Гарри уже даже не удивлялся: люди слишком любили тайные общества, чтобы отказать себе в таком удовольствии. Сидящий в жуткого вида высокотехнологичном кресле заросший мужик с пустым взглядом добавил сюрреализма, как и проведенная тут же процедура обнуления.
Сказать Гарри было нечего. Он молча смотрел, не отводя взгляд, вяло отмечая слишком знакомое лицо. Да, он стал старше, жестче, но это был Барнс, давно числящийся сгнившим в том роковом ущелье, и прочитанная в статьях информация о пленении друга Роджерса услужливо напомнила о том, что сывороткой интересовались многие. И опыты проводили все, кому не лень.
Теперь было ясно, почему Пирс радовался успехам Гарри на ниве общения с Роджерсом: Капитан его более-менее слушал и даже нормально взаимодействовал с отрядом — суперсолдат являлся бойцом-одиночкой, а Страйк со своим командиром шли с ним в ногу, не отставая. Результат, которым остальные похвастать не могли. И теперь из Гарри собирались сделать гибрид дрессировщика с садистом-вивисектором.
Лаборанты суетились вокруг дергающегося Барнса, а Гарри думал, что с него хватит и надо пригласить Роджерса на длинный и обстоятельный разговор, распотрошив кубышку с компроматом. Пирс, наблюдающий с довольной мордой, лишь поднял бровь, когда Гарри решил обломать ему веселье, вспомнив подписанный когда-то контракт.
***
— Я хочу этого бойца к себе в отряд, — хриплый голос оборвал речь министра. Пирс изумленно повернул голову. — Пункт сорок восьмой моего контракта. Я могу потребовать любого бойца к себе в отряд в качестве боевой единицы.
— Вы требуете, — голос Александра был почти равнодушным.
— Именно, — подтвердил Рамлоу, наблюдая за изображающим статую киборгом тигриными глазами.
— Я смотрю, — вкрадчиво начал Пирс, — вы слишком многое себе позволяете, майор. Нет.
— Нет?
— Нет, — отрезал Александр, взбесившийся от одной мысли о том, что на любимую игрушку посмели претендовать.
— Что ж… Тогда я разрываю контракт и требую заплатить неустойку.
Вопли Пирса и шевеление вокруг уже не имели значения. Гарри смотрел в мутные, полные боли и потухших надежд глаза лишенного самого важного — личности — человека, ощущая, как тело заполняет магия, а кончики пальцев начинают покалывать. У него нет палочки, он слишком давно не произносил заклинаний, успев запихнуть выученное в дальние уголки памяти. Его бойцы уже покинули помещение, заперев двери, и ждут приказ. Внутри лишь новые воплощения Пожирателей и очередная реинкарнация Волдеморта или Дамблдора — их он давно считал тварями одного порядка, — и жертва, которой требуется помощь. И он, рыцарь в несияющих доспехах и с руками по локоть в крови.
И пусть он многое забыл, эти два заветных слова Гарри помнил, а также он знал, что вот сейчас все получится: настрой подходящий, и он поступает правильно.
Наконец-то.
Пирс гневно орал, охрана вскинула автоматы, лаборанты злорадствовали. Гарри поднял правую руку, окутанную изумрудным огнем, и нежно прошептал, глядя в глаза министру:
— Авада Кедавра.