И вот, на другой день после того, как меня выпустили из Бутырской тюрьмы, я пошел туда, где мои знания должны быть применены, я пошел к Семашко и сказал: используйте мои силы, вот чтоя могу сделать. Оправдал я его доверие или нет, спросите его. Лазарет, в котором я работал, закрылся только потому, что вы меня опять посадили в Бутырки, а специалиста, который мог бы лечить электричеством, не было. Когда В.М. Свердлов сказал: «Николай Михайлович, вступите ли вы в организацию, чтобы помочь Красному Кресту?» — я ни одной минуты не раздумывал, а стал во главе организации (речь идет о председательствовании в Лиге спасения детей. — Прим. автора)».
Эта речь, бесспорно, расценивалась Николаем Михайловичем как его истинно последнее слово. Ведь он, разумеется, не предполагал, что расстрельный приговор, который ему вынесет Верховный трибунал в этот день, будет тут же заменен условным наказанием. В то время такие жутковатые «шутки» только входили в обычай. Потом репрессия, с помощью которой внушали страх расстрелом, фактически его не осуществляя, стала распространенным способом воздействия на интеллигенцию старой школы.
При решительной поддержке руководителя российского здравоохранения Н.А. Семашко Н.М. Кишкин был привлечен к работе по специальности и несколько лет плодотворно трудился на ниве курортного дела. Благодаря организационным и творческим усилиям Николая Михайловича Наркомздрав РСФСР выпустил первые коллективные труды по проблемам курортологии. Однако подорванное здоровье вынудило его в 1927 году уйти на пенсию. Размер ее был мизерным, ибо заслуг за ним по новой номенклатурной градации не значилось никаких. Скорее наоборот — все, что он числил когда-то в своем активе и что было добыто путем разнообразных жертв, теперь власть имущими рассматривалось со знаком минус. Противник изменил правила игры, изменил и свой цвет. Став красным и всесильным, он не желал видеть перед собою больше никого, кто мог бы претендовать на равноправный диалог. Имущество, некогда преуспевавшего, доктора Н.М. Кишкина оказалось реквизировано, как его лечебница и «санатория», или спущено за бесценок в условиях военного коммунизма. Есть свидетельства, что Н.М. Кишкин в последние годы жизни сильно постарел и страдал от сердечных приступов. Скончался он в Москве 16 марта 1930 года.
Литература
1. Кишкин Н.М. Терапевтическое применение душей высокого давления. М.: 1891.
2. Медицина. 1892. № 38, 39, 40; Вестник клинической и судебной психиатрии и невропатологии. 1893.
3. Астров Н.И. Памяти Н. М. Кишкина. /Последние новости. Париж.: 1930. — 8 апреля.
4. Известия Всероссийского Союза городов помощи больным и раненым воинам. 1915. — № 4.
5. Фронтовая работа Союза городов летом 1916 года. Доклад заместителя Главноуполномоченного Н. М. Кишкина. М.: 1917.
6. Ведомости комиссариата московского Градоначальств. 1930. — 6 марта. (далее: ВКМГ). В публикации указаны и домашние адреса избранных.
7. Кускова Е.Д. Н. М. Кишкин в революции /Последние новости. Париж.: 1930. — 30 марта.
8. Сборник материалов Комитета московских общественных организаций. Вып. I. М.: 1917.
9. Милюков П.Н. История второй русской революции. Т.I. Вып. 2. София: 1922.
10. Советские архивы. 1991. — № 5.
Лариса Бадя. Последний городской голова. Вадим Викторович Руднев
Характерен был его жест, с которым, беря слово, он скидывал с себя цепь городского головы, чтобы показать, что он говорит не как представитель города, а как представитель партии… обладал чарующей улыбкой, мягкой и задушевной, и умными маленькими глазами, живо блестевшими из-под высокого открытого лба.
Руднев Вадим Викторович.
1879 — 19.11.1940.
На вершине московской власти с 11.07 по 13.11.1917
Вадим Викторович Руднев был городским головой Москвы с 11 июля по 13 ноября 1917 года — в один из самых трагических периодов истории России. В биографии этого человека по-своему преломились важнейшие события конца XIX — первых четырех десятилетий XX века.
В.В. Руднев родился в 1874 году в семье поместных дворян (в одной из своих эмигрантских статей он упоминал о матери, жившей «в своем имении в глуши N-ской губернии»). В 1900 году он стал студентом медицинского факультета Московского университета. Как многие его сверстники, Руднев не остался в стороне от студенческого движения, за что был исключен из университета. Изгнанные из учебных заведений студенты, лишались права продолжить учебу в России. Поэтому целые группы молодых людей перебирались за границу, «некоторые из них еще в студенческих тужурках, но со споротыми пуговицами», поступали в европейские университеты. По свидетельству В.М. Зензинова — товарища В.В. Руднева, Вадим учился какое-то время с ним в Германии.