Московские эсеры стремились укрепиться в городе, чтобы реализовать свою программу реформирования российской жизни, а для этого, как они считали, необходимо было войти непосредственно в его властные структуры. Эсеры активно включились в борьбу за Городскую думу. Им удалось эффективно организовать избирательную кампанию, используя возможности общероссийской и московской прессы, выступая на митингах и многочисленных заседаниях. Они регулярно устраивали встречи горожан и жителей близлежащих населенных пунктов с кандидатами в думу. Московские газеты того времени полны объявлений о приемных часах будущих думцев для желавших с ними встретиться и обсудить «текущий момент», высказать пожелания и требования к «избранникам народа».
Уставшая от войны и разрухи Москва бурлила во время предвыборных баталий представителей разных политических партий и организаций. В условиях жесткой конкуренции эсеры выиграли у самых опасных своих противников — большевиков, которых называли в своих газетах и листовках «близорукими сектантами», «слепыми фанатиками мировой революции», «ничтожной кучкой мартовско-июльских дней».
Известный большевик И.И. Скворцов-Степанов не без горечи вспоминал: «25 июня, по истечении 4-месячной революционной работы, на выборах в Городскую думу мы получили всего 11 % всех поданных голосов. Правда, наши «приятели» меньшевики, вопреки их и всеобщим ожиданиям, получили столько же. Но кадеты собрали 18 %, а социалисты-революционеры 58 % всех поданных голосов! В последнюю Московскую думу вошли известные эсеры О.С. Минор, М.Я. Гендельман, Е.М. Ратнер, И.Н. Коварский, А.П. Гельфгот (Чумаков), Н.И. Артемьев и другие. 11 июля состоялось заседание Московской городской думы, на котором Вадим Викторович Руднев был избран городским головой (110 голосов — за, 27 — против). Он выступил с речью о событиях в стране и задачах московского самоуправления, поддержал политический курс Временного правительства. Председателем Городской управы избрали «эсеровского патриарха» Осипа Соломоновича Минора (129 голосов — за, 22 — против).
В.В. Руднев ответственно относился к обязанностям «хозяина города», но он был все-таки «не столько городским головой, сколько лидером партии». Большевики, раздраженно называли его «политически ничтожной марионеткой», возмущались тем, что он «прилагал все силы к тому, чтобы поддержать традиции прежних купеческих московских голов».
Новый голова был известен своей приверженностью к православию. Верующим Вадим Викторович стал, судя по воспоминаниям одного из его друзей М.В. Вишняка, еще в молодости, чем и объяснял его «политическую совестливость», которая «иногда давала отрицательный результат». Так, в дни первой русской революции «морально оправданные колебания его приводили к нерешительности или сомнениям в самый решительный и ответственный момент». «Религиозно настроенным социалистом» назвали его коллеги в 1917 году. По инициативе В.В. Руднева, первое заседание Гордумы открылось молебствием, на которое не явились даже эсеры, чтобы не ссориться с представителями РСДРП(б) в думе (они на совете старейших думы «протестовали против такого открытия»).
В августе 1917 года Руднев приветствовал участников открывшегося в Москве Поместного собора Российской православной церкви и «говорил там речи, против которых ни слова не возразили бы его славные предшественники: Алексеевы, Челноковы, Гучковы. Для него было важнее всего поддержать непрерывную преемственность. Больше всего он страшился революционного разрыва с прошлым», — так отзывались о Рудневе его политические противники — большевики. Эта оценка воспринимается сегодня как свидетельство патриотизма, мудрости и дальновидности последнего московского головы.
Думские заседания пользовались огромной популярностью у публики: в такие дни здание в центре Москвы буквально осаждали толпы жаждущих попасть в зал. Билеты распределялись в строгом соответствии с численностью фракций, три четверти «вольнослушателей» были представлены эсерами и кадетами. В связи с этим у входа нередко случались потасовки, приходилось даже вызывать «наряды конных и пеших милиционеров».