II
В это время, какая-то бойкая профура из репортерской братии, представляющая одно их «желтых» изданий типа «Московского Комсомольца», сумела пробиться через плотное кольцо охраны и многочисленных чиновников местного и федерального уровня, к самому автомобилю нового правителя России, в который он уже намеревался сесть, вытянув гудящие от напряжения ноги. Вид у нее был столь решителен, а микрофон с лейблом редакции в вытянутой руке настолько внушительным, что задержать ее не решился никто, и она сумела подскочить к кряхтящему и недовольно морщившемуся от боли диктатору.
– Господин Глава Высшего Совета! – выкрикнула она еще непривычное для всех сочетание слов титула в спину пролезающего в двери авто главаря хунты. – Скажите, пожалуйста, несколько слов для нашего издания! Очень вас прошу!
На такое просительно-требовательное восклицание нужно было как-то реагировать и ему пришлось обернуться к ней всем туловищем.
– Ну, что там еще у вас?! – недовольно морщась, проворчал он ей.
– Вы решились осуществить это перезахоронение в условиях и без того непростой обстановки в стране, не считаете ли вы, что тем самым можете разрушить хрупкий баланс интересов в общественном сознании?! – затараторила она в микрофон и тут же едва не в самый нос сунула его Афанасьеву. Это ее телодвижение еще больше разозлило его, и он грозно глянул в сторону, растерявшегося от поведения наглой девки, Лютикова.
– С каких это пор захоронение людей по канонам православной церкви стало считаться нарушением общественного согласия? – вопросом на вопрос ответил Валерий Васильевич девице. – Или вы хотели, чтобы мы так и оставили разрушенные после теракта могилы?
– Нет, конечно, но насколько я в курсе, захоронения в кремлевской стене практически не пострадали, – попробовала она возразить на его риторический вопрос.
– А вы в курсе, что все захоронения, осуществленные в кремлевской стене, противоречат не только православным канонам, о чем мы накануне консультировались с представителями духовенства, но и русским обычаям?! Вспомните-ка из курса школьной истории, кто всегда баловался подобными извращениями? Не помните? А я вам напомню. Крестоносцы на Ближнем Востоке при возведении своих крепостей – Крак, Бельвуар и Бодрум начали практику замуровывания в стенах тел, как своих соратников, так и еще живых врагов. Большего надругательства над останками и душами людей, оставшимися без должного погребения, я и не упомню, – развел он руками. – И после этого вы хотите, чтобы мы уподобились этим варварам?!
– Однако же большевики, в свое время, сделали это… – попробовала она внести противоречие в рассуждения Афанасьева.
– Большевики, несмотря на прогрессивные взгляды, много чего натворили еще. Они сами тогда не слишком разбирались в подоплеке некоторых обрядов, слепо перенимаемых ими с Запада, одурманенные атеистическими настроениями. Но это вовсе не значит, что мы должны повторять все ошибки своих дедов.
– Прежние власти тоже неоднократно рассматривали этот вопрос, но не смогли добиться консенсуса с родственниками усопших, не желавшими умалять достоинство предков перезахоронением в менее престижных местах. Ведь одно дело быть упокоенным в самом сердце столицы, а другое – где-нибудь на выселках, – решила зайти с другого бока настырная особь женского пола.
– Это знаменитейшие московские кладбища, указанные во всех мировых путеводителях, и территорию главного храма Вооруженных Сил, вы называете выселками!? – искренне удивился диктатор, вновь разводя руками и опять невольно морщась от боли. – Ну, знаете ли?! И потом, о каком таком упокоении вы изволили выразиться?! Разве может быть местом упокоения, территория, где регулярно проводятся праздничные и торжественные мероприятия, да еще в придачу заливается и зимний каток?! Везде и всюду, покойные любят тишину и умиротворение, за редким исключением традиций диких племен. Вы меня простите, но я никому не пожелал бы быть погребенным на территории, постоянно действующей ярмарки. Так, что несогласным родственникам усопших, я посоветовал бы более обратить внимание именно на это обстоятельство, нежели заботиться о ложном престиже. Все-все, девушка, давайте заканчивать бесплодную дискуссию, у меня и так расписана каждая минута драгоценного времени.
Он шевельнул бровями и охрана бережно, но настойчиво стала оттеснять ушлую представительницу масс-медия.