– Я распорядился до конца июля обеспечить этими машинами весь Президиум Совета, а также Министра иностранных дел, – чуть виноватым голосом сообщил Афанасьев, включаясь в беседу и которому было немного стыдно за то, что он так быстро изменил своей старой «ласточке».
– Да, ну его к бесу, этот твой бегемот! – рассмеялся Рудов. – Я на своем «гелике», где угодно проскачу, в любой толчее и снежной каше, пока это корыто будет ворочаться по московским переулкам.
– Не патриотично предпочитать изделию нашего автопрома заграничную штуковину, – назидательно проворчал диктатор.
– Не патриотично – зато практично, – в тон ему ответил Начальник Главного оперативного управления. – К тому же эту машину назвать нашей можно лишь с большой натяжкой. Своего-то воображения у наших автодизайнеров не достало, нахватали у кого попало. Вон, даже решетку радиатора и то у «роллс-ройса» слямзили.
Афанасьев не захотел продолжать спор, поэтому обратился одновременно к Кондратьичу и Михайлову, коротко отдавая распоряжение:
– Едем на работу, – подразумевая под этим словосочетанием Национальный Центр Управления обороной.
Михайлов тут же связался с автомобилями сопровождения, чтобы скоординировать движение. Тронулись. Теперь их сопровождал полноценный автомобильный кортеж, как и положено главе государства, а не пара БТРов с бойцами спецназа на броне. Конечно, по традиции, именно Большой Кремлевский дворец считался официальной резиденцией правителей России последние сто лет, но Афанасьев всей душой прикипел к зданию на Фрунзенской набережной. Да и то сказать: с точки зрения функциональности, коммуникативности, а теперь, как выяснилось, и защищенности, Национальный Центр едва ли не на голову превосходил комплекс кремлевских зданий. Поэтому, сколько не перестраивай и не приспосабливай инфраструктуру Кремля под новые реалии и вызовы, комплекс зданий, по большому счету, уже не отвечал всем требованиям современности. Кремль еще вполне годился, как официальная резиденция главы государства и место для проведения торжественных мероприятий, в том числе для официальных встреч с иностранными делегациями, но в качестве «рабочей лошадки» уже не тянул. Поэтому Афанасьев твердо решил для себя, что Кремль отныне будет всего лишь символом России и одним из главных ее музеев. Согласен он был и с тем, что некоторые правительственные учреждения, относящиеся к обслуживанию деятельности главы государства, вполне себе могут оставаться на прежних местах и выполнять свои функции с относительным комфортом. К таким учреждениям относились – подразделения Администрации Президента, в том числе пресс-служба, служба протокола, отделение архива, управление по внешней политике и референтура. Основной «мозг» государства, включая суперкомпьютер, расположенный в подвале здания, а также основные средства глобального мониторинга обстановки, диктатор твердо решил закрепить за Национальным Центром обороны.
– А, что, – поинтересовался Рудов, – разве на Красную площадь не поедем?!
– Хочется? – ехидно, в свою очередь, поинтересовался он у друга и соратника.
– Конечно! – воскликнул он и, не раскрывая дальнейшей подоплеки, пробормотал. – За такое зрелище и половины жизни отдать не жалко.
– По телевизору посмотришь, – утешил его Валерий Васильевич. – Это простые люди сегодня могут себе позволить расслабиться, а у нас, сам знаешь, сколько кастрюль кипит на плите.
– Это точно, – сразу поскучнел Сергей Иванович.
– Телевизор-то глядел вчера вечером? – спросил Афанасьев больше для порядка, чем из любопытства.
Рудов, молча кивнул и добавил тут же от себя:
– И сводки оперативные тоже просматривал. Все детали совпали. В соответствие с донесением агента. Уже с самого утра начался повсеместный вой о дикости и неприемлемости поведения «московитов», нарушающих все мыслимые заповеди гуманизма. Впрочем, ничего другого и не ожидалось, – хмыкнул он, довольно спокойно, что никак не соответствовало его пылкой натуре, и начал потирать свои старческие колени, чем немало удивил Афанасьева.
– Что с тобой, Иваныч?! – удивленно воззрился он на Рудова, поворачиваясь к нему всем корпусом. – Я тебя не узнаю! Ты так спокойно обо всем говоришь…
– Волноваться надо было раньше. К этому уже давно все и шло. Рано или поздно, но что-то в этом духе и должно было случиться. Я удивляюсь только тому, что это не произошло гораздо раньше.
– И что ты предлагаешь?
– А что тут предлагать? Все предложения уже изложены в оперативных планах, кстати, разработанных Генштабом под твоим непосредственным руководством, утвержденных тобой еще в прошлом году и находятся в пакетах за сургучными печатями. Предотвратить дипломатическими методами эту провокацию мы не смогли, да и вряд ли бы кто-нибудь смог, находись он на нашем месте. Здесь только ее ноги, а уши этой провокации торчат из-за океана. Только они могли категорически запретить ее проведение, но, как видишь, не стали. А значит, после артиллерийского залпа в информационном поле, следует ожидать начала реального наступления по всей линии фронта, с задействованием максимального числа средств поражения, которое может начаться в ближайшее время.