– Запоминай каждое мое слово! – продолжил Рудов, словно выпускал залпы из «градов»24. – Нам уже терять нечего. Мы и так обложены со всех сторон красными флажками, как волки, поэтому заботиться о политической репутации, для нас не имеет никакого практического смысла. А посему, знай, что если вы, бандеровские недобитки, примените, неважно какое, оружие массового поражения, то клянусь вам, никто из вашей верхушки, включая тебя самого, не доживет до предъявления обвинений Международного Трибунала. Я уж позабочусь о том, чтобы избавить его от этой формальности. А там посмотрим, помогут ли тебе, Ондрий, твои ляхи, – несколько переиначил он бессмертные слова великого писателя25.
С этими словами он с решительно опустил трубку на клавишу соединения, прекратив, ставший уже бессмысленным разговор.
– Уф-ф! – отер выступивший пот со лба главарь хунты, как будто это он сам, только что вел яростную перепалку с невменяемым оппонентом. – Здорово ты его причесал, Иваныч! Я бы, наверное, так не смог.
– Да ладно тебе Валер, – забыв, что они находятся не одни в помещении, вяло отмахнулся Рудов. – Ты, как всегда, оказался прав. У них действительно уже все готово. И боюсь, что никакие разговоры и ультиматумы они не слышат. Фанфары будущей победы не дают услышать разумные доводы.
– Ладно, не тушуйся, – попытался слегка приободрить товарища Афанасьев. – Пошли, пообедаем, что ли? А то все остынет.
– Да. Перед войной надо подкрепиться, – не стал спорить Сергей Иванович, как-то в одночасье осунувшийся и ссутулившийся.
– Спасибо, Аполлинарий Захарович, – не забыл поблагодарить пожилого связиста Афанасьев, беря под локоток своего зама и выходя из переговорной. Вскочившего с кресла, чтобы отдать честь Елизарова, он уже не видел.
III
Пока поднимались втроем в столовую – двое впереди, а третий, строго соблюдая субординацию, чуть приотстав, Рудов не переставал костерить на все корки, как всю украинскую верхушку в целом, так и отдельных ее представителей. Афанасьев не мешал другу изливать желчь, понимая, что если тот сейчас не сбросит лишний пар, то просто взорвется, как перегретый котел. Войдя в столовую, они увидели, что многие из членов Высшего Совета уже успели насытить свои желудки и уже не торопясь и отдуваясь на ходу, после принятого обеда, покидали зал. Свободных мест, несмотря на обеденный перерыв, было достаточно, поэтому Завьялов тихонько отделился от «сладкой парочки», как с легкой руки острослова Николая Павловича называли за глаза Афанасьева с Рудовым, и сразу направился к раздаточной. Прерогатива быть обслуженным официантами на него не распространялась. Со вчерашнего дня, по распоряжению управляющего хозчастью Министерства обороны, дабы члены Высшего Военного Совета не отрывались от событий, происходящих в стране и в мире, в столовой поместили огромный экран телевизора, подвесив его под самый потолок. Поэтому в привычные звуки столовой вплетался бубнеж последних новостей. Любимый столик Главы Совета, что находился в самом дальнем углу от входа, был пуст, как всегда, по негласной традиции. К нему они и направились, лавируя между столиками. Не успели эти двое уже далеко не молодых человека с комфортом разместить свои чресла на мягких, а не пластиковых стульях, специально поставленных именно у этого столика, как откуда ни возьмись, словно черт из табакерки опять нарисовался «злой гений» в лице все того же Тучкова.
– Ты, Николай Палыч, нарочно, что ли караулишь нас? – насупил короткую пипку своего носа Афанасьев, зная, что никаких хороших вестей тот никогда не приносит, а значит, опять просто отобьет всякий аппетит.
– Не одни вы были заняты. Я тоже принимал свежие отчеты от спецслужб, – нахмурился эфэсбэшник, без разрешения со стороны сидящих плюхаясь на стул.
– Ну и чем опять огорчишь? – поинтересовался Рудов, аккуратно расстилая салфетку на коленях.
– Почему это сразу огорчишь? – сделал вид, что обиделся Тучков, затем повел носом, принюхиваясь к запахам, витавшим в столовой, удовлетворенно покивал головой. – Ну, хоть что-то не меняется в этом безумном мире. Четверг – рыбный день, все, как и заведено с советских времен.
– Не отвлекайтесь, рассказывайте, пока официантка не пришла, – перебил ностальгические воспоминания Тучкова хмурый диктатор.
– В общем, дела обстоят так. Вы не поверите, но мы нашли главного фигуранта и подозреваемого в убийстве Вдовенко. Если вы помните, то на прошлой встрече я называл его фамилию.
– Да. Помню, – отозвался Афанасьев, не отрывая глаз от меню. – Что-то среднее между Хариным и Рохлиным.
25
Имеется в виду крылатая фраза «Ну, что, сынку, помогли тебе, твои ляхи?», сказанная главным героем повести Н.В.Гоголя «Тарас Бульба».