– Эк, вас понесло, батенька, – проворчал Андрей Васильевич. – Вашими бы устами…
– Ну почему же?! – игриво промурлыкал Начальник Генштаба. – Я и не утверждал, что у нас все так уж распрекрасно. Меня лично очень заботит утечка стратегически важной информации из недр наших с вами кабинетов.
– Это вы про утечку о предстоящей операции? – уточнил Таран.
– Да.
– А вы уверены, что она произошла именно на нашем уровне? – опять начал волноваться министр.
– Абсолютно. Конечный пункт доставки компонентов был известен только очень узкому кругу посвященных лиц. Сами же компоненты доставлены к месту только сегодня утром, значит, информация не могла прийти с места. Следовательно, источник утечки находится в Киеве. Скажу даже больше. Он находится в нашем здании.
– Или в здании СБУ, – поправил его министр, ревностно стоящий на страже чести мундира своих подчиненных.
– Согласен, – не стал спорить Корнийчук. – Возможно, утечка произошла и из ведомства Василия Васильевича. Но сути дела это не меняет. «Крот» находится среди нас и его необходимо срочно выявить во избежание дальнейших неприятностей.
– Во все детали операции посвящены только мы трое – я, вы и Бурба. Но я гарантирую, что никто из нас не является тем «кротом».
– Спасибо за доверие, – угрюмо на этот раз отреагировал Сергей Петрович. – Если не мы, то значит тот, кто является либо непосредственным исполнителем, либо передающим звеном, типа шифровальщиков Генштаба или вашего ведомства, – сразу сузил круг подозреваемых Корнийчук.
– Вы предлагаете мне заняться выявлением агента накануне операции, забросив все остальные дела и начать сеять семена недоверия среди подчиненных? – решил все-таки возмутиться Таран.
– Ну, почему же именно вам заниматься этим неблагодарным делом? – опять начал мурлыкать хитрющий генштабист. – Для этого есть специально подготовленные люди, которых хлебом не корми, а дай покопаться в чужом бельишке.
– Кого вы имеете в виду? СБУ? Но их и самих надо проверять, как выясняется.
– Я имел в виду наших заокеанских друзей. Они, как раз сторона незаинтересованная, поэтому можно рассчитывать на объективность их расследования. Тем самым это избавит нас от нужды сеять рознь в своих коллективах. Да и им самим будет, наконец, чем заняться, а то от безделья они уже стали засовывать свой клювик, куда их не просят.
– Ну, раз эта блестящая идея посетила вашу голову, то, стало быть, вам и карты в руки, – тут же нашелся Андрей Васильевич. – Вот вы и поговорите на эту тему с их представителем.
На этом, в принципе, их беседа, похожая на фехтовальный поединок и закончилась.
Глава 24
I
28 июня 2020 г., Украина, Волновахский р-н, г. Волноваха.
Еще вчера никаких изменений в судьбе лейтенанта Прокопчука не предвиделось. Служба шла заведенным порядком, к которому он уже попривык за время нахождения в этой артиллерийской части, куда его направили после окончания Академии сухопутных войск. Восемь месяцев пребывания на передовой наложили свой отпечаток на быт, дисциплину и некоторые взгляды на внутреннюю политику властей. Боевой задор первых недель нахождения в расположении гаубичного дивизиона, призванного охранять от натиска «сепаров» небольшой городок Волноваху с течением времени изрядно поиссяк. Относительно тихая обстановка на линии соприкосновения с неприятелем, когда ни та, ни другая сторона не решаются на проведение более активных действий, чем вялый обмен снарядами, расхолодила и разболтала дисциплину среди личного состава. Офицеры дивизиона, расквартированные в домах местного населения зачастую манкировали службой, в лучшем случае являясь только на утреннее и вечернее построение. Остальное время они посвящали, как правило, устройством своих личных дел, барышничали через подставных лиц на местном рынке волонтерской помощью, либо просто напивались до потери пульса, тем самым коротая время до ротации. Вопреки расхожей пропаганде, распространяемой наймитами «страны-агрессора», отношения между военными и местным населением не было антагонистичным. Теплых чувств, конечно, никто из сторон по отношению друг к другу не испытывал (военные подозревали местных в тайном сепаратизме и сочувствии мятежникам, а местные, в свою очередь, с недоверием относились к непрошенным защитникам, считая их объедалами и захребетниками), но явных конфликтов, а уж тем более грабежей, не было. Немного порыпавшись в патриотичном угаре, Стефан Прокопчук понял, что с системой конфликтовать – все равно, что мочиться против ветра, поэтому спустя непродолжительное время принял негласные правила игры и не только успокоил свои нервы, но и начал находить в своем положении маленькие радости. К таким радостям, несомненно, относился способ получения неплохого по величине и стабильного дохода от выполнения своих служебных обязанностей, о чем уже упоминалось ранее44. И, конечно же, в череде этих радостей далеко не на последнем месте стояло сердечное увлечение молодого лейтенанта. Аня Селиванова, или, как он ее любил называть Ганна – внучка местного путевого обходчика, вот уже который месяц не давала спокойно биться его сердцу. Её образ преследовал его днем и ночью, а терпкий запах волос промытых в ромашковом отваре кружил голову, когда она склонялась к его груди. Вчера у него состоялся-таки долго обещанный им Ганне телефонный разговор с родителями. Воспитанная в атмосфере, где свободные отношения, мягко скажем, не приветствовались, она долго настаивала на нем, не желая углублять взаимные симпатии до логичного аккорда без согласия на то родителей потенциального жениха.