– Да, – слегка удивился осведомленности и феноменальной памяти спецназовца полковник.
– Распорядитесь, пожалуйста, – еще раз вежливо, но настойчиво напомнил он командиру бригады.
– Житецкий, Николенко, Тарасюк, Прокопчук, Галушко и Щербатый – останьтесь. Остальные – все свободны и могут отбыть в места дислокации своих подразделений, – с явной неохотой отдал тот приказ и подчиненные воинской дисциплине офицеры, несмотря на разъедаемое их сознание любопытство, вынуждены были поскорее убраться с глаз, чтобы не служить поводом для конфликта с прибывшими.
– Что-нибудь еще? – уже насупился Гончарук, привыкший быть полновластным хозяином в своей части.
– В связи с особым режимом секретности я вынужден взять с вас и подчиненных вам офицеров, находящихся здесь, расписку о неразглашении государственной тайны.
– Я так понимаю, что вопросы типа «с кем имею честь говорить» не имеют смысла? – удивленно вскинул брови Олег Николаевич.
– Так, точно. Не имеют. Но можете звать меня, гмм, – тут спецназовец слегка запнулся, – Остапом Григорьевичем.
– А вас не смущает тот факт, что в присяге данной нами государству уже имеется клятва хранить военную тайну?
– Вот именно. Военную. А тут речь идет о государственной тайне, – возразил командир спецназовцев.
– Не вижу особой разницы, – скептически сморщил лицо Гончарук. – Разве что это опять какие-то игры киевского политикума?
– Это не мое и не ваше дело, – грубо осадил его «Остап Григорьевич». – Наша с вами обязанность четко выполнять приказы вышестоящего руководства.
– Не учите меня уставным отношениям, – обозлился полковник, но, не желая раздувать конфликт на пустом месте, сразу сдал назад. – Давайте бумаги. Где там расписаться?
– Вот, – достал «Остап Григорьевич» их из того же планшета, длинную «портянку» расписки о неразглашении и протянул ее полковнику. – Ознакомьтесь, распишитесь, расшифруйте Ф. И. О. и укажите свое звание. И пусть также сделают ваши подчиненные офицеры, там вроде места должно хватить всем.
Гончарук не стал вчитываться в предупреждающий и грозящий всеми мыслимыми карами стандартный текст, а просто припал на одно колено и прямо на нем подписал «страшилку», авторучкой, одолженной у спецназовца. Затем, чуть кряхтя, ему уже было далеко за пятьдесят, встал и молча передал бумагу для подписи своему начальнику штаба. «Остап Григорьевич» стоял, не шелохнувшись, все то время, пока бумага кочевала из рук в руки и наконец, не вернулась назад – к предъявителю, который, «очнувшись», тут же засунул ее обратно в планшет. Также молча и неподвижно вела себя вся его свита – будто статуи в рыцарских доспехах из музея средневековой истории. С нетерпением дождавшись затянувшейся процедуры ознакомления и подписания, полковник с ядовитым сарказмом поинтересовался:
– Может теперь, дорогой Остап Григорьевич, вы соизволите проинформировать нас грешных насчет содержимого вон той машины, – кивнул он в направлении «санитарки», подозревая, что именно внутри нее и находится «груз, содержащий особо важную государственную тайну».
– Извольте следовать за мной, – сухо ответил спецназовец и, сделав приглашающий жест в сторону машины с красным крестом, не оборачиваясь, зашагал к ней. Полковник и шесть офицеров его части гуськом потянулись за ним вслед. Дойдя до указанной машины, спецназовец ловко, без рук, забрался по откидной лесенке внутрь автомобиля. Уже изнутри высунулся обратно и строгим голосом произнес:
– Олег Николаевич, поднимайтесь сюда, а вы, – обратился он к сопровождающим его офицерам, – обождите здесь, все равно все тут не поместитесь.
Артиллеристы, повинуясь приказу «Остапа Григорьевича» с робким любопытством проводили взглядом своего командира, карабкающегося внутрь машины, забитой государственной тайной. Дверцу они за собой не закрыли, поэтому их дальнейший диалог был слышен стоящим внизу артиллеристам. В чреве автомобиля, вопреки ожиданиям полковника, не было ничего примечательного кроме нескольких продолговатых ящиков, схожих с теми, что привозили волонтеры давеча. Ящиков было не много – всего девять штук. Они располагались штабелями по бортам автомобиля. Четыре с левого и четыре с правого борта. Девятый ящик лежал посреди – на полу. В глаза полковнику бросился нарисованный на крышке ярко-желтый треугольник с тремя черными полукольцами внутри.