В общем, к утру 29 июня, на территории Московского Кремля осталось только одно захоронение – могила Неизвестного Солдата с Вечным Огнем, расположенная в Александровском саду. Никаких ожидавшихся протестных выступлений среди москвичей по данному поводу выявлено не было. Этому способствовали ограничительные меры, связанные с пандемией, объявленного чрезвычайного положения и ночное время проведения мероприятия, когда подавляющее большинство добропорядочных граждан мирно почивают в своих постелях. Но оставались еще останки военных и иных героев, прославивших в свое время Советский Союз. Тут уж новые власти не стали застенчиво прятаться под покровом ночи. С первыми лучами встающего Солнца, под звуки траурных мелодий, доносившихся из мобильных ретрансляторов, длинная вереница БТРов с прицепленными к ним орудийными лафетами тронулась в путь. Их дорога пролегала от самого центра Москвы до Кубинки, где на Липовой аллее парка «Патриот», что находилась вблизи главного Храма Вооруженных Сил, были еще с вечера приготовлены места для захоронения людей, отдавших свои жизни во имя возвеличивания СССР, а значит и России. Среди них были не только военные, отличившиеся своим искусством при ведении эпических сражений Великой Отечественной и Гражданской войн, но и целый ряд далеких от войны людей, внесших свой неоспоримый вклад в развитие государства. Поэтому в одном строю, не считаясь с рангами и званиями, отправились в последний путь, как видные военные – Фрунзе, Жуков, Рокоссовский, Конев, во главе с генералиссимусом Сталиным, так и великие ученые – Королев, Курчатов, Келдыш и Карпинский. Среди высших военных и всемирно известных ученых не затерялись и просто Герои, прославившие на века свое Отечество – Чкалов, Серов, Раскова, Гагарин, Комаров, Серегин, Добровольский, Пацаев, Волков и прочие. Траурная колонна растянулась почти на три километра. Ее возглавлял, стоя в полный рост на специальном «аурусе-кабриолете», в нарушение всех правил по соблюдению личной безопасности, сам Председатель Высшего Военного Совета – Валерий Васильевич Афанасьев. Все то время, пока траурная колонна двигалась до Кубинки, а это заняло почти три часа, он держал правую руку у козырька фуражки. Надо было обладать почти феноменальной физической и моральной силой, чтобы вот так выстоять неподвижно на протяжении всего пути, да еще не опуская от фуражки руку. Однако ни один мускул на его грубоватом с виду лице не дрогнул, и оно хранило торжественную сосредоточенность, подобающую историческому моменту, на протяжении всего пути. Чего ему это стоило, знала только младшая дочь, которая после этого, весь вечер делала и ставила ему компрессы на почти парализованную от перенесенного напряжения опухшую в локтевом суставе руку. В Москве любые сведения распространяются со скоростью лесного пала. И хотя о месте и времени движения траурного кортежа никого из москвичей не предупреждали, десятки тысяч людей в эти утренние часы высыпали на улицу – по ходу его перемещения к конечному пункту. Их никто не разгонял, несмотря на запрет массовых сборищ во время карантина и чрезвычайного положения. Новая власть, так неожиданно сменившая, устоявшийся за тридцать лет картель финансово-промышленного олигархата с комсомольско-партийными функционерами, быстренько сменившими свою идеологию, сейчас искала нити соприкосновения и доверия с народом. И это первое публичное мероприятие должно было продемонстрировать ее возврат к так бездарно утерянным ценностям прошлого, ценностям, присущим только советскому строю, где честь, доблесть и слава Отечества должны стоять неизмеримо выше личного материального благополучия. Они стояли по обе стороны дороги ведущей за город, не прерывая хилую цепь охранения, и молча провожали взглядами скорбную процессию. У многих, несмотря на ранний час, в руках были цветы. Кто-то из толпы провожающих первым осмелился бросить охапку цветов под колеса неспешно проезжавшей бронетехники. Словно незримо присутствующий режиссер отдал распоряжение и цветы со всех сторон посыпались на участников траурного мероприятия, ложась им под ноги, а значит и под ноги тех, кого они везли на орудийных лафетах, тем самым отдавая дань их заслугам перед народом и страной. Интересно, сколько из-за этого седых волос прибавилось в шевелюре временно исполняющего обязанности охраны высших государственных лиц генерала Лютикова? Ведь в каждом таком букете могла прятаться граната, не говоря уже о том, что в каждом из проплывающих мимо окон домов мог спрятаться какой-нибудь Освальд