Д’Артаньян действительно был увлечен страстью, которую эта женщина умела разжигать в его сердце.
– Ах, счастье мое, – сказал он, и опасаясь, чтобы оно не улетело как мечта, – я желал бы скорее осуществить его.
– Так заслужите же это предполагаемое счастье.
– Я к вашим услугам, – сказал д’Артаньян.
– И это верно? – спросила миледи, все еще сомневаясь.
– Назовите мне бессовестного, который мог заставить плакать ваши прекрасные глаза.
– Кто вам сказал, что я плакала? – спросила она.
– Мне так показалось.
– Женщины, подобные мне, не плачут, – сказала миледи.
– Тем лучше! Скажите же, как его зовут.
– Не забудьте, что в имени его заключается моя тайна.
– Но все-таки мне нужно знать его имя.
– Да, нужно; видите, какое я имею к вам доверие!
– Я в восторге. Как его зовут?
– Вы его знаете.
– В самом деле?
– Да.
– Может быть, это один из моих друзей? – сказал д’Артаньян, притворяясь колеблющимся, чтобы заставить поверить его неведению.
– Так, значит, будь это кто-либо из ваших друзей, вы бы поколебались? – вскричала миледи, и угрожающий огонек блеснул в ее глазах.
– Нет, хотя бы это был мой родной брат! – ответил д’Артаньян как бы в порыве восторга.
Наш гасконец ничем не рисковал, он действовал наверняка.
– Мне нравится ваша преданность, – сказала миледи.
– Неужели вы ничего больше не любите во мне кроме преданности? – спросил д’Артаньян.
– Я люблю вас самих, – сказала она, взяв его за руку.
И горячее пожатие руки заставило д’Артаньяна вздрогнуть, как будто от прикосновения пришла к нему лихорадка, мучившая миледи.
– Вы меня любите, – сказал он. – О, если бы это была правда, я бы с ума сошел.
И он обнял ее обеими руками; она не старалась уклоняться от поцелуя его, но не отвечала на него.
Губы ее были холодны; д’Артаньяну показалось, что он поцеловал статую.
Тем не менее, наэлектризованный любовью, он был в восторге; он почти верил любви миледи и преступлению де Варда. Если бы де Вард случился в эту минуту подле него, он убил бы его.
Миледи воспользовалась случаем.
– Его зовут… – сказала она.
– Де Вард, я знаю, – сказал д’Артаньян.
– Почему вы это знаете? – спросила миледи, взяв его за обе руки и смотря ему в глаза, надеясь узнать в них все сокровенные мысли его.
Д’Артаньян почувствовал, что увлекся и сделал промах.
– Скажите, скажите же, почему вы это знаете? – повторяла миледи.
– Почему я знаю это? – сказал д’Артаньян.
– Да.
– Я знаю потому, что вчера я был в одной гостиной, где де Вард показывал кольцо и говорил, что получил его от вас.
– Негодяй! – сказала миледи.
Понятно, что это прозвание отозвалось в глубине сердца д’Артаньяна.
– Ну, и что же? – продолжала она.
– Я отомщу за вас этому негодяю, – сказал д’Артаньян, принимая вид дона Иафета из Армении.
– Благодарю, храбрый друг мой! – сказала миледи, – когда же я буду отомщена?
– Завтра, сейчас же; когда вы пожелаете.
Миледи хотела сказать: «сейчас же»; но она подумала, что подобная торопливость была бы неприятна для д’Артаньяна.
К тому же ей нужно было принять предосторожность и дать много советов своему защитнику для того, чтобы он избежал объяснений с графом при свидетелях. Все это было предупреждено одним словом д’Артаньяна.
– Завтра или вы будете отомщены, или я умру, – сказал он.
– Нет, – сказала она, – вы отомстите за меня, но не умрете. Он трус.
– Может быть, с женщинами, но не с мужчинами. Я это знаю.
– Но в борьбе с ним вы, кажется, не могли пожаловаться на счастье.
– Счастье непостоянно: сегодня оно благоприятно, а завтра может повернуться ко мне спиной.
– Это значит, что вы колеблетесь теперь.
– Нет, я не колеблюсь, сохрани меня Бог. Но справедливо ли посылать меня на смерть, не вознаграждая ничем, кроме надежды на будущее?
– Это совершенно справедливо, – сказала она с нежностью.
– О, вы ангел, – сказал он.
– Следовательно, все решено? – сказала она.
– Кроме того, о чем я вас прошу, душа моя.
– Но ведь я вам говорю, что вы можете положиться на мою любовь.
– Я не располагаю завтрашним днем, чтобы дожидаться.
– Молчите, я слышу шаги брата; не нужно, чтоб он видел вас здесь.
Она позвонила; вошла Кетти.
– Уйдите через эту дверь, – сказала она, отворяя маленькую потаенную дверь, – и приходите в 11 часов; мы кончим тогда наш разговор. Кетти введет вас ко мне.
Бедная девушка едва не упала при этих словах.
– Ну, что же вы стоите как статуя? Проводите кавалера, и сегодня вечером в 11 часов… вы слышали?
«Кажется, она имеет обыкновение назначать свидание в 11 часов», – подумал д’Артаньян.