– О вине, которое вы любите больше всякого другого.
– Разумеется, когда нет ни шампанского, ни шамбертенского.
– Ну так, за неимением шампанского и шамбертенского, вы будете пить это вино.
– Так вы выписали анжуйского вина, какой же вы лакомка! – сказал Портос.
– Нет. Это вино, которое мне прислали от вашего имени.
– От нашего имени? – спросили мушкетеры.
– Это вы прислали вино, Арамис? – сказал Атос.
– Нет.
– Это вы, Портос?
– Нет.
– Это вы, Атос?
– Нет.
– Если не вы, так ваш содержатель гостиницы, – сказал д’Артаньян.
– Наш содержатель гостиницы?
– Ну да; Годо, содержатель гостиницы мушкетеров.
– Нет, не будем пить вина, неизвестно откуда присланного, – сказал Атос.
– Вы правы, Атос. – сказал д’Артаньян. – Никто из вас не приказывал Годо прислать мне вина?
– Нет, а между тем оно прислано вам от нашего имени.
– Вот письмо! – сказал д’Артаньян, подавая письмо товарищам.
– Это не его почерк, – сказал Атос. – Я его знаю; я перед отъездом сводил общий счет.
– Подложное письмо, – сказал Портос; – нас вовсе не арестовали.
– Д’Артаньян, – сказал Арамис с упреком, – как вы поверили, чтобы мы могли наделать шуму?..
Д’Артаньян побледнел, и судорожная дрожь потрясла его члены.
– Ты пугаешь меня, – сказал Атос, употреблявший с ним слово «ты» только в важных случаях. – Что с тобой?
– Поспешим, друзья, – сказал д’Артаньян. – Ужасное подозрение пришло мне на мысль! Неужели это опять мщение той женщины?
Атос тоже побледнел.
Д’Артаньян бросился в комнату; три мушкетера и два гвардейца пошли за ним.
Первый предмет, поразивший д’Артаньяна при входе в столовую, был Бриземон, катавшийся по полу в ужасных конвульсиях.
Планше и Фурро, бледные, как мертвецы, старались подать ему помощь; но видно было, что всякая помощь была бесполезна: все черты лица умирающего исказились в предсмертной агонии.
– Это ужасно, – сказал он, увидя д’Артаньяна. – Вы обещали простить меня, а сами отравили!
– Я? – сказал д’Артаньян, – что ты говоришь, несчастный!
– Я говорю, что вы дали мне вина и велели выпить его; что вы хотели отомстить мне; это ужасно!
– Не думай этого, Бриземон, – сказал д’Артаньян, – не думай этого, клянусь тебе.
– Бог видит все! Он накажет вас когда-нибудь так, как я страдаю!
– Клянусь Евангелием, – сказал д’Артаньян, бросаясь к умирающему, – что я не знал, что вино отравлено, и хотел сам пить его.
– Я вам не верю, – сказал солдат и умер в ужасных мучениях.
– Это ужасно! – говорил Атос, между тем как Портос разбивал бутылки, а Арамис приказывал сходить за священником, но приказание это дано было уже слишком поздно.
– Друзья мои! – сказал д’Артаньян, – вы спасли жизнь не только мне, но и этим господам.
– Господа! – продолжал он, обращаясь к гвардейцам, – я попрошу вас хранить в тайне это происшествие; в нем, может быть, участвовали важные особы, и ответственность за открытие этой тайны пала бы на нас.
– Удивительно, – сказал полуживой Планше, – каким чудом я ускользнул?
– Как, негодяй, – сказал д’Артаньян, – разве ты хотел пить мое вино?
– Да, я хотел выпить стакан за здоровье короля, если бы Фурро не сказал мне, что меня зовут.
– Представьте себе, – сказал Фурро, скрежеща от страха зубами, – хотел выслать его, чтобы выпить одному.
– Господа, – сказал д’Артаньян, обращаясь к гвардейцам, – понятно, что наш пир не может быть веселым после того, что случилось; потому извините меня и позвольте отложить его до другого дня.
Гвардейцы учтиво приняли извинение д’Артаньяна, и, понимая, что друзья хотели остаться одни, ушли.
Когда молодой гвардеец и три мушкетера остались без свидетелей, они посмотрели друг на друга с таким видом, который ясно доказывал, что каждый понимал всю затруднительность своего положения.
– Прежде всего, – сказал Атос, – выйдем из этой комнаты. Неприятно быть в обществе человека, умершего насильственною смертью.
– Планше, – сказал д’Артаньян, – поручаю тебе труп этого несчастного. Пусть похоронят его как следует. Правда, он сделал преступление, но уже раскаялся.
И наши друзья вышли из комнаты, предоставив Планше и Фурро отдать последний долг Бриземону.
Хозяин отвел им другую комнату, подал яиц всмятку и воды, за которой Атос сходил сам к ручью. В нескольких словах объяснили Портосу и Арамису, в чем дело.
– Вы видите, любезный друг, – сказал д’Артаньян Атосу, – что это война на смерть.
– Да, да, – сказал Атос. – Я вижу, вы думаете, что это она?
– Я уверен в этом.
– Признаюсь вам, я немножко сомневаюсь.