– Нет, но по этому бриллианту…
– Послушайте, хотите ли я дам вам совет добрый и дружеский?
– Вы сделаете мне этим честь, капитан.
– Хорошо! ступайте к первому ювелиру, какого увидите, и продайте ему этот бриллиант за такую цену, какую он вам предложит; какой бы он жид ни был, все-таки даст вам восемьсот пистолей. Нельзя узнать, откуда вы получите пистоли, молодой человек, но этот перстень может открыть тайну того, кто его носит.
– Продать этот перстень, доставшийся мне от моей государыни! Никогда! сказал д’Артаньян.
– Поверните же, по крайней мере, камнем внутрь, простачек: ведь всякий знает, что гасконский кадет не найдет такой драгоценности в шкатулке своей матери.
– Так вы думаете, что я должен ожидать чего-нибудь неприятного? спросил д’Артаньян.
– Я вам скажу, молодой человек, что тот, кто спит на мине, фитиль которой уже зажжен, может считать себя вне опасности в сравнении с вами.
– Черт возьми! что же мне делать? Сказал д’Артаньян: его уже начинала беспокоить уверенность, с которою говорил с ним де-Тревиль.
– Быть осторожным всегда и во всем. У кардинала отличная память и длинные руки; поверьте мне, он сыграет с вами славную штуку.
– Какую же?
– Почему же я знаю? Известно, что он хитер как демон; самое меньшее, чего вы можете себе ожидать, это то что вас схватят.
– Как, кто смеет схватить человека, состоящего в службе его величества?
– Однако же с Атосом не очень церемонились. Во всяком случае, молодой человек, вспомните, что я тридцать лет при дворе и потому слушайте и верьте: не будьте беззаботны в надежде на свою неприкосновенность, иначе вы погибли. Я вам скажу совсем напротив: считайте всех за врагов. Если с вами захотят завести ссору, избегайте ее, хотя бы вас дразнил десятилетний мальчик; если на вас нападут днем или ночью, отступайте без стыда; когда вы пойдете через мост, пробуйте каждую доску, не провалится ли она; когда пойдете мимо строящегося дома, посматривайте вверх, чтобы на вас не упал камень; если вы поздно возвращаетесь домой, берите с собой вооруженного слугу, в котором вы уверены. Не доверяйтесь никому: Ни другу, ни брату, ни любовнице, а особенно любовнице.
Д’Артаньян покраснел.
– Отчего я должен больше всего быть недоверчивым к своей любовнице?
– Потому что любовница это любимое и самое действительное оружие кардинала: женщина продаст вас за десять пистолей. Вспомните Далиле, если вы читали Св. Писание.
Д’Артаньян вспомнил о свидании, назначенном ему в тот же вечер госпожою Бонасиё; но должно сказать к чести нашего героя, что дурное мнение де-Тревиля о женщинах вообще не внушало ему ни малейшего подозрения к хорошенькой хозяйке его.
– Да, кстати, сказал де-Тревиль, – а куда же девались три ваши товарища?
– Я хотел спросить вас, не получили ли вы каких-нибудь сведений о них.
– Никаких.
– Я оставил их по дороге в Шантильи.
Портоса, вызванного на дуэль; в Кревкёре Арамиса с пулей в плече; в Амиене Атоса, обвиненного в делании фальшивой монеты.
– Вот что! сказал де-Тревиль, как это вы ускользнули?
– Чудом, капитан, надо сознаться: я отделался ударом шпаги в грудь и за то приколол к земле графа де-Варда как бабочку к обоям. Это было недалеко от Кале.
– Этого не доставало! графа де-Варда, человека преданного кардиналу, брата Рошфора. Постойте, мне пришла счастливая мысль.
– Скажите, капитан.
– На вашем месте я поступил бы вот как: между тем как меня кардинал велел бы разыскивать в Париже, я бы потихоньку поехал по Пикардийской дороге и стал бы собирать сведения о своих спутниках. Черт возьми, разве они не заслуживают некоторого внимания с вашей стороны?
– Добрый совет, капитан, я завтра же поеду.
– Завтра! а отчего же не сегодня?
– Сегодня у меня есть в Париже очень важное дело.
– Ах, молодой человек, какая-нибудь любовница! Берегитесь, повторяю вам, – женщина погубила всех нас и еще раз погубит. Поверьте мне и поезжайте сегодня вечером.
– Невозможно, капитан.
– Разве вы дали слово?
– Да.
– Это другое дело; но обещайте мне, что если вас в эту ночь не убьют, то завтра вы едете.
– Извольте.
– Не нужно ли вам денег?
– У меня есть пятьдесят пистолей; этого, кажется довольно.
– А вашим товарищам?
Я думаю, у них есть. Мы выехали из Парижа, имея каждый по семидесяти пяти пистолей.
– Мы увидимся до вашего отъезда?
– Я думаю нет, капитан, если не случится чего-нибудь особенного.
– Так счастливый путь!
– Благодарю, капитан.
Д’Артаньян откланялся, тронутый совершенно отеческою заботливостью де-Тревиля о его мушкетерах.