– Да. Сегодня мы его опросили.
– И что же вам удалось выяснить?
– Ничего нового. Финлей сказал, что он уехал на такси с двумя своими приятелями сразу после того, как они вышли из ресторана. Приятели все подтвердили. Все трое сказали, что в последний раз видели Дебби вместе с вами.
– Но этого не может быть! – запротестовал я. – Вы нашли водителя этого такси?
В телефонной трубке прозвучал тяжелый вздох Пауэлла.
– Нет, мистер Марри, не нашли. Без объявлений в средствах массовой информации это практически невозможно. Но если только вы не абсолютно уверены, что они совершили убийство втроем, думаю, мы можем исключить Финлея из числа подозреваемых.
– Нет, не можете. Вы видели его, вы представляете себе, что это за тип. Я уверен, он убил Дебби. Вы проверили, какие у него были отношения с нею?
– Мы говорили с Фелисити Уилсон. Совершенно очевидно, что Финлей – подонок, но у нас нет ни одной улики, которая подтверждала бы его вину в смерти Дебби Чейтер. Больше того, у нас нет никаких доказательств того, что ее смерть была насильственной. И даже если это так, то последним человеком, который видел ее живой, были вы.
– Надеюсь, вы не думаете, что Дебби убил я?
– Нет, мистер Марри, думаю, что и вы ее не убивали, – ответил Пауэлл голосом великомученика. – Лично я полагаю, что это было самоубийство, но и для такого утверждения у меня нет никаких данных. Предварительное слушание назначено на завтра, и я не удивлюсь, если факт самоубийства не будет признан доказанным. Чтобы не причинять лишнее горе родственникам, суды признают самоубийство самоубийством только при наличии очень веских доказательств. Благодарю вас за помощь в расследовании, мистер Марри. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответил я и положил трубку.
Итак, Джо каким-то образом вышел сухим из воды. Я ему не верил. Я не верил ему ни на йоту.
Я налил большую порцию виски и попытался уснуть. У меня в голове звенела мелодия колыбельной песенки «Три слепых мышонка». Наконец я задремал. Мне приснилась тощая фермерша, которая бегала, размахивая огромным ножом.
Утром в субботу за мной заехал Кэш. Он оделся специально для Хенлейской регаты – блейзер, белые брюки и невероятно яркий галстук в пурпурную, золотую и серебряную полоску. Он приехал на сером «Астон-мартине» шестидесятого года. Я не очень хорошо разбираюсь в старых спортивных автомобилях, но мне показалось, что такую же модель я видел в фильме про Джеймза Бонда. Я не мог скрыть свое восхищение и чуть было не стал осматриваться в поисках скрытых пулеметов и приспособленных для катапультирования сидений.
Кэш заметил мою реакцию и осклабился в довольной улыбке.
– Нравится? – спросил он. – Я помешан на старых автомобилях. У меня в Штатах старый «мерседес» и два «ягуара». Летом в выходные я обожаю кататься в «мерcе» с опущенным верхом.
– Должно быть, в седом старом Лондоне ощущения другие, – заметил я.
– О да. Но мне здесь нравится. Видишь ли, к европейцам, особенно к британцам, привыкаешь не сразу.
– Что ты имеешь в виду?
– При первой встрече от них всегда за милю несет враждебностью. Ты всего лишь поздороваешься, но тебе сразу кажется, что ты нарушил какие-то правила этикета. Когда их узнаешь поближе, они оказываются отличными парнями. Не сочти за оскорбление.
– Я и не думал обижаться. Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Британцы не любят иметь дело с незнакомыми им людьми.
Я вполне мог себе представить ужас, который охватывает какого-нибудь сдержанного британского клиента при первой встрече с Кэшем. Но затем клиент постепенно поддается его чарам.
– И не говори. Сначала британец обязательно несет какую-нибудь чепуху насчет того, что все они очень осторожны и консервативны. Можно подумать, что покупка казначейского векселя была самым рискованным приключением в его жизни. Но после недолгих уговоров он как зверь бросается на мои облигации. Я живу в Британии год и за это время совершил несколько очень удачных сделок.
Мы остановились перед светофором. Кэш сосредоточился и при первой возможности рванул с места так, что стоявший бок о бок с нами «порше» словно застыл на месте. Лавируя между машинами, Кэш продолжал:
– В Лондоне многие понятия не имеют, что такое сделки с облигациями. Если они скормят какому-нибудь швейцарскому гному на миллион долларов бумаг нового выпуска, то уже считают, что они продали облигации. Чепуха. Они ничего не понимают. Продажа облигаций – это движение огромной массы денег по всему свету. Это финансирование одной части света другой. Понимаешь, о чем я?
Я кивнул и вжался в спинку сиденья, потому что в этот момент Кэш, стремясь поскорей преодолеть особенно забитый участок дороги, вырвался на полосу встречного движения и ракетой устремился вперед. Казалось, он не слышит рева автомобильных клаксонов, который подняли возмущенные водители.