– Зачем тогда ты весь город заставила поверить в его виновность?
– Мне сказали, что Коринна была беременна! Джексон об этом помалкивал. Значит, лгал. Явились копы, пристали с вопросами. Я была ребенком, что с меня взять!
Байли перешла на крик.
– Ничего подобного. Тебе восемнадцать было. Не меньше, чем остальным. Все, что ты наговорила в полиции, – свидетельские показания. Буквально все. Ты Джексону жизнь сломала.
– Мотив, Ник, был у каждого. Если это не Джексон сделал, тогда кто, как думаешь?
Десять лет назад Байли такой догадливой не казалась. Зато я всегда в полном объеме представляла себе ее способности ко лжи.
– Да что ты говоришь. И каков в таком случае твой мотив, а, Байли? Господи, да ты же просто чудовище.
Впрочем, я и сама сообразила. Мотив Байли только что прошел позади нас. И звался он Джексоном Портером. «А сны тебе чудовище какие навевает? Не о чужом ли парне, а, Байли?»
– Не я, Ник. Это она была чудовищем. Ты что, даже сейчас не понимаешь? Нам всем без нее лучше.
– Не смей так говорить.
Правда вот в чем: я всегда считала, что Байли повезло. Потому что при живой Коринне для Байли Стюарт было всего два совершенно разных сценария. Байли была восхитительна; прелестна, по-настоящему красива. Но в Кули-Ридж царила Коринна. Ей принадлежало все внимание. Безраздельно. Байли оставалось либо покориться, присягнуть Коринне на верность – либо быть ею раздавленной. Счастье, что Байли уродилась слабохарактерной; что гнулась легко, что позволяла помыкать собой. Потому что судьба придверного коврика – еще далеко не самая печальная.
Впрочем, тьма жила и в Байли; заставляла ее покоряться и рвалась наружу. Байли повезло, что Коринна ее любила.
– Правда или вызов, Байли?
Коринна, держа стакан содовой, языком двигала соломинку по кругу. «Вызов, – мысленно заклинала я. – Байли, выбери вызов».
– Правда, – сказала Байли.
Коринна растянула улыбку до предела.
– Джексон или Тайлер? И объясни почему.
Правильного ответа не существовало. Никогда.
– Я передумала, – сказала Байли. – Выбираю вызов.
– Нетушки, Байли, детка. Или правда – или пошла вон. Итак, повторяю вопрос: кого из наших с Ник парней ты не прочь заграбастать?
Я прилегла, опираясь на локти; я наблюдала, как ерзает Байли. Коринна поймала мой взгляд, усмехнулась.
– Всегда вызов выбирай, Байли, – сказала я.
– Тайлера, – произнесла Байли, жестоко покраснев.
Я рассмеялась.
– Лгунья.
Байли заговорила, глядя мне в лицо:
– С Тайлером тебе, Ник, везде зеленый свет. Тайлер весь такой положительный, что и про тебя люди думают гораздо лучше, чем ты есть на самом деле. Поэтому я бы выбрала Тайлера.
Коринна захохотала.
– Отлично сыграно, Байли.
Притянула Байли к себе, обняла сбоку, прижала крепко-крепко.
– Господи, как же я вас обеих люблю. Прямо до смерти. Гадючки вы мои.
Вот какого черта Байли и сейчас, через десять лет, врет? Зачем называет Коринну чудовищем, будто сама – белая и пушистая?
– Сама себя ты можешь любыми способами оправдывать, Байли. Ты всегда врала и не краснела.
– Только не прикидывайся, Ник, будто не понимаешь, о чем я. Я все слышала – тогда, на чертовом колесе.
Я тряхнула головой, сделала вид, что не помню.
– Вот нормальный человек такое подруге скажет, а? Да и не только подруге. Она больна была, Ник. Больна и заразна.
– Ты о чем?
Байли рассмеялась: мол, доходит до некоторых как до жирафа.
– Мне пора, Ник.
– Погоди. Можно, я тебе позвоню? Давай встретимся где-нибудь в другом месте, без всего вот этого.
Я имела в виду ярмарку, чертово колесо, нависшее над нами, каждым своим оборотом добавляющее нам недоверия и агрессии.
– Нет. Что было, то прошло.
Без сомнения, Байли что-то знала. Жаль, подумала я, Эверетта нет: уж он бы из нее правду вытянул, заставил бы исповедоваться. Я схватила салфетку с ближайшего столика, нашарила в сумочке ручку, нацарапала номер телефона.
– Передумаешь – позвони. Я пока в Кули-Ридж. С папой проблемы.
Байли сунула салфетку в задний карман брюк. Господи, до чего ж она была хороша. Каждый жест – словно в балете.
– Прощай, Ник.
– Твоя дочка просто прелесть, – сказала я.
Байли уже развернулась, пошла прочь. Откидывая волосы, в последний раз сверкнула на меня глазами.
– Надеюсь, она вырастет не такой, как мы.