Я поехала за пикапом Сета, остановилась у супермаркета, дождалась, пока Сет купит лекарство. Помимо «адвила», он купил пакетик леденцов и хрустел целлофаном, пока мы шли к лесу. Там Сет принялся поглощать леденцы один за другим, смачно причмокивая, стуча ими о зубы. Это продолжалось до самой реки, где звуки наконец-то заглушила бурная вода.
Я мысленно включила «выделение краев»; я не отрывала взгляда от воды, от речного дна. Глубина была небольшая – даже в тени я легко различала контуры камней и коряг. Мы достигли поляны, я зажмурилась: вода засверкала на солнце, вызвала головокружение.
– Тебе плохо? – Бритт ухватила меня за рукав ровно в ту секунду, когда я покачнулась.
– Нет, ничего. Смотрю вот – вдруг она упала в реку?
Бритт потащила меня от воды.
– Смотри, да не засматривайся. В реке пускай профессионалы ищут. Их уже вызвали, я сама слышала. И вообще, – Бритт указала на берег, – если она и правда в реку свалилась, тогда неважно, сейчас мы ее найдем или через сутки.
Сет развернул очередную конфету, сунул фантик в карман.
– Если бы она сама себе смерть выбирала, точно бы утопилась. Сыграла бы в Офелию. А что? Очень живописно. И со смыслом. В ее стиле.
– Вы с ней дружили? – спросила я.
Девушка кивнула.
– Типа того. А вообще-то, нет, не дружили. В смысле, когда она на худграф поступила, с ней стало невозможно общаться.
– А до этого?
– До этого была девчонка как девчонка.
Бритт, увлекая меня за собой, пошла по тропе, которая забирала вбок от речного берега.
– Мне казалось, она была безобидная, – произнесла я.
– Аннализа? Ну да. Хотя нет, не совсем так. По жизни-то она помалкивала, зато отыгрывалась в своих художествах. Например, мы в школе спектакль ставили, и она взяла на себя декорации. Ну и такого там понарисовала – про наших ребят и девчонок. Мы сначала и не заметили. Потом дошло. Отомстила всем, кого ненавидела.
Сет рассмеялся, Бритт даже не улыбнулась.
– Тонко сработала, ловко, – продолжала Бритт. – Комар носа не подточит. Вдобавок начнешь придираться – только внимание на себя обратишь. Вроде как признаешь вину. Потом она с этой своей гаденькой улыбочкой разгуливала: типа, ну что, получили? Мы только зубами скрипели. Та еще была дрянь.
Так можно отозваться о любом из нас. Коринна это наглядно показала.
– Вот и выходит, что мы с ней не дружили, – подытожил Сет.
– Как думаете, куда она могла отправиться?
Сет звучно разгрыз леденец и выдал:
– Точно не в лес.
– Ее брат утверждает… – начала я.
– Ее брат – пустое место, – оборвал Сет. – Вот интересно, за каким чертом Брайс Картер вообще торчал в окне после полуночи? Моя версия: опасался, как бы мать не учуяла, что он косяк смолит.
– Говорят, его отчислят со дня на день, – добавила Бритт.
Сын – оболтус и бездарь, то есть полная противоположность одаренной сестры; сын, сквозь дым косяка наблюдающий, как эта сестра исчезает в лесной чаще.
– Брайса никто в грош не ставит, просто других свидетелей нет, – продолжал Сет.
– То есть вы в эту версию не верите? Что Аннализа в лес отправилась?
– После полуночи-то? С дамской сумочкой? – съязвила Бритт.
– Зачем тогда вы согласились искать ее в лесу?
Сет пожал плечами, зашуршал конфетным фантиком.
– Да просто нам выходной за это положен.
Бритт, кажется, правильно поняла мою гримасу.
– Вертолеты задействованы. Если Аннализа здесь, ее и без нас найдут.
Я взглянула вверх, на густые кроны; вниз, на бурлящую воду; понадеялась, что Бритт лжет сама себе, потому что ей очень страшно. Ложь – просто защитная реакция.
В лесу потеряться – легче легкого. Потеряться и потерять себя. Здесь можно целую тайную жизнь прожить, десять лет без единого свидетеля.
Сюда, к реке, я пришла в ту, первую после отъезда, зиму. В первое свое возвращение.
Я выбрала колледж в сотне миль к востоку от Кули-Ридж, на деньги Дэниела сняла квартиру – дешево, потому что там еще три девчонки жили. Устроилась регистраторшей – в учебный год на почасовой основе, на каникулах – на полный рабочий день. Приехала домой под Рождество. Думала, пробуду неделю, а вышло две – снежный буран разыгрался, заблокировал меня в Кули-Ридж.
Так вот, я надела зимние сапоги и пуховик, натянула шапку на самые уши, спрятав волосы, свежевыкрашенные в рыжий цвет. Увязая в снегу, зашагала к реке. Выбралась на простор. Ледяной воздух обжег легкие, блеск сосулек над руслом обжег глаза.
Привыкнув к ослепительной белизне, я увидела: я у реки не одна.
Медленно-медленно мы двинулись сквозь снег по разные стороны потока. Мы шли, пока не добрались до узкого места, до поваленного дерева. Тайлер балансировал на стволе; я засмеялась, когда он оступился, когда его пальцы в перчатке стали делать хватательные движения, ловить воздух.