— Княже с нами! Бей ляхов!
— Князь Старицкий!
Глава 28
— Ваше величество, беда, нужно немедленно бежать!
Оставаясь наедине с ней, верный Лукьян всегда обращался по титулу. В том, что ее обманом и угрозами заставили принять постриг, верного человека не смутило — Людвиг фон Ренцель был предан ливонской династии с детства, будучи пажом молодой королевы, и ставшим доверенным другом в ее тайнах. Он давно сжился с личиной русского «служилого», причем не дворянина, простоватого и глуповатого на вид ратника — таким его и принимали даже священники. Хотя за спиной немца стояли восемь поколений благородных остзейских баронов, что ревностно служили почти три долгих столетия дерптским епископам. Но младший сын не имеет право на наследство — замок, порядком разрушенный, и «тощие» земли, где на болотах ничего толком не растет. Перед ними всего две дороги — или в монахи, с надеждой стать настоятелем монастыря, либо служить более знатному роду. Вернее богатому и могущественному, не потерявшему влияние в смутное время, что уже на целых полвека накрыло его несчастную Ливонию.
— «Лисовички» искали вашего брата, моя королева, о том знают многие, я сам был удивлен, что тайна известна смердам, — ливонец усмехнулся, но зло — губы сжались, превратившись в тонкие линии. — И если самозванец о том ведает, то можно не сомневаться, что и Шуйским донесли. Весь вопрос тут только в одном — кто первый отправит убийц за Старицким князем!
— Что с братом, он не ранен?!
— Нет, но те, кто хотел его убить — умерли от его пуль и картечи. Славный воевода, не простой воин — ему большие рати водить надобно. А за ружье его любой барон серебром по весу втрое больше отсыплет монет, а король и золота не пожалеет. Но сейчас разговоры вести нельзя, ваше величество — бежать нужно немедленно. С утра, думаю, само позднее, под стенами обители отряд большой будет. То смерть ваша и моя придет…
— Куда бежать то, милый Людвиг?! В Лавру?! На ночь?!
— Нет, моя королева — там смерть тоже ждет, или от кинжала в спину, либо отраву подсыплют. Надо в Старицу — так брат ваш решил и меня с поручением этим к вам направил. За обителью Кузьма с возком ожидает — сами знаете, теперь вас выпустят, раз архимандрит повеление оставил. Берите все необходимое, баул я унесу.
— Сейчас служанку позову…
Мария Владимировна живо встала — ей, как и другой знатной узнице, было разрешено держать служанку. Тут церковь всегда шла на послабление устава таким насильно постриженным монашкам, допуская в кельи даже их служивых людей, что управляли выделенными на кормление селами. А как иначе — казна патриарха бездонная, и злато-серебро в нее поступать должно в виде пожертвования за допускаемые милости к знатным узницам, чье положение скрывали накинутые черные одеяния.
— Пусть собирает баул, токмо она с нами не поедет. Князь Иван Владимирович настрого приказал, чтобы под видом служанки вы вывели из обители в ее одеянии царевну Ксению Годунову. Князю она очень нужна — он настоятельно попросил, даже потребовал выполнить его поручение. Поверьте мне — так оно и было. Убедите, ваше величество, скажите, что нападение будет утром — монахи сейчас не верят, но монастырь сей спалят, и те, кто в нем сейчас живые, к полудню мертвецами будут!
И такая уверенность была в голосе Людвига-Лукьяна, что инокиня сразу поверила своему верному пажу, который всегда был ей верен. А еще любил ее, раз пошел за ней сюда, и тут не обзавелся семьей. Но свои чувства оба держали на привязи вот уже много лет.
— Царевна очень нужна вашему брату — для чего я не знаю. Но Иван Владимирович сказал, что если вы выйдете обе — он вас двоих избавит от тягостного монашества! Есть у него одно предложение, от которого ни царь Василий, ни патриарх Гермоген, не откажутся. Какое я не ведаю, ваше величество, но уже понял — если князь говорит, то имеет основания.