— Партизанить только и остается. Пока лето — хорошо, но как осень начнется, все погибнем, — пробормотал Иван, но тут за спиной послышался негромкий голос Лукьяна:
— Сестра ваша говорит, что царевна предлагает остановиться в усадьбе дворянина московского Никиты Вельяминова-Зернова, что рындой и чашником был у царя Бориса Федоровича. Он царевне в монастырь недавно «поминки» прислал, и отписал, что хочет ее посетить. Он воевода в Ядрине, но сюда сам приехал, а до того в Москве был, в Приказе Разрядном.
— Далеко отсюда? Дорогу знаешь?
Вопрос был непраздный — Иван уже сам запутался в бесконечных проселках. Хорошо, что Лукьян, и особенно Кузьма, что помотался с купеческими обозами по здешним местам, уверенно вели отряд.
— Тут неподалеку — верст семь осталось.
Иван задумался — многие из дворян получили места от царя Бориса Годунова, и сейчас не могли определиться, какому из царей им служить — и тот и другой были для них отвратны. Лжедмитрий понятно почему, а при Шуйском их просто «затирали» родовитые. Хотя Вельяминовы из московских тысяцких, боярский род знатный.
— Хорошо, веди нас туда, — отозвался Князев, понимая, что риск оправдан. Осмотреться и отдохнуть нужно, прощупать настроение дворянства тоже важно, тогда станет ясно, как действовать дальше…
Боярская усадьба впечатляла размерами — небольшая крепость с валами, тыном и бревенчатыми башнями, хоть татарский набег встречай. На помостах стояли даже несколько пушек, а боевых холопов в гарнизоне до полусотни имелось. И встретили их всадники еще на подходе — дворянин в доспехах, и ратники в тегиляях — похожих на длиннополые халаты, набитых шерстью и волосом и стеганых проволокой. Удар саблей такая защита выдержит, хотя от тычка копьем не спасет. Верховые были с луками, на головах железные шлемы-мисюрки. Узнав кто прибыл — один конник стремительно унесся, остальные продолжили дозорную службу.
Зато ворота были настежь открыты, а сам боярин встречал их поклонами вместе со всем своим семейством. Все почести достались монашкам, их тут знали в лицо — Марию и Ксению бережно сопроводили в терем. А вот его пока приняли за сопровождавшего боярина, ибо Никита Дмитриевич подошел к нему и вопросительно посмотрел, после короткого приветствия. Пришлось ответить честно, прекрасно понимая, что любое умолчание или увертка вызовет подозрения. И лицо хозяина приняло неописуемое выражение от негромко сказанных слов:
— Боярин Никита, я Иван Владимирович — последний из рода удельных князей Старицких…
Глава 30
— Да она влюблена в тебя как кошка, всю дорогу о тебе токмо разговоры и были у нее, — фыркнула Мария Владимировна, и, ухватив его за руки, горячечно зашептала, проникновенно смотря в глаза:
— Иди к ней, не мешкая, братик, время терять нельзя. И сорому не опасайся — ты что думаешь, боярин Вельяминов просто так всех людишек своих убрал, а наши только стоят на охране, будто она и нужна?! Иди, ждет тебя, к каждому шороху прислушивается, и сердечко у нее бьется-бьется, сама баба и хорошо знаю, как оно бывает.
— А что люди скажут, коли прознают, грех это с монашкой…
— Грех сладок, — глаза бывшей королевы хищно сверкнули, — но куда греховней под страхом смерти, особенно когда твоим деткам грозят ее, в монастырь, под черный клобук прятать. Где о том в священном писании сказано?! Освободи нас о доли горемычной, мы ведь тебе обе служить будем верно, я брату, Ксения мужу. Что очи свои вытаращил?! Она потому и в бега подалась, что сказала ей, как ты скоро найдешь возможность ее обратно к мирской жизни вернуть, как и меня, горемычную. Чтобы постриг с нас сняли, а то патриарх сделать сможет, ибо мы обе даже слов не произносили — за царевну то сделал князь Васька Рубец Мосальский, вот пусть и монахом по правде становится, раз обеты на себя принимал!
— Так-так, постой, Маша, — так царевна замуж за меня хочет?!
— Вы мужи порой такими глупыми бываете, что диву даешься. Конечно, хочет, даже дрожит вся. А ты думаешь, что дорога ее умотала, что уединилась в горенке? Да мы бабы трехжильные, а когда влюблены, то сил много прибавляется, вам такого не понять. Так что иди — ждет тебя, чтобы любовь и покорность тебе показать, плата такова. А когда постриг снимет, лучше жены ты не найдешь, потому что за нее все дворянство станет, что прежде ее отца власти держались. Они сейчас как дерьмо в проруби, не знают, к какому им царю пристать, оба непотребные, что Васька, что самозванец окаянный. А тут вы с царицей — оба законные и царских кровей — как ты думаешь, сколько людей под вашу руку сразу станет?!