— Ты вовсе не никчемный! — возразила Дин. — Вон как здорово меня вчера спас!
Тин фыркнул:
— Спасать — это хорошо, я рад, что оказался в нужное время в нужном месте. Но я все же надеюсь, что мне не придется превратить это в дело всей своей жизни. В том смысле, что хватит с тебя опасностей. А дело… дело должно быть интересным. Чтобы не было обидно тратить на него время. Чтобы не только из протеста и стремления к независимости им заниматься, а действительно любить.
— Да… Ты, наверно, прав, — задумалась Дин. — А протест — он отчего? Тебя попрекают родные, что ты за их счет живешь?
— Нет, что ты, — рассмеялся парень, — просто хочется наконец почувствовать себя взрослым.
— Ну и не протестуй тогда, — подытожила Дин. — Ищи себе спокойно, не спеша. Время ведь не поджимает. Возможно, в какой-то момент твое дело само найдет тебя — если, конечно, не будешь ждать его дома на мягкой постели, а начнешь двигаться ему навстречу, — тут она спохватилась, сообразив, что мальчишке-подростку вроде как не к лицу поучать старшего собеседника.
Но старший собеседник, кажется, не счел эти поучения неуместными, наоборот — сделался задумчив и остаток пути до библиотеки молчал, погруженный в собственные мысли. Правда, и пройти оставалось совсем немного.
А в библиотеке их уже ждали.
— О, нашли друг друга! — ехидно ухмыльнулся следователь — тот самый, которому Дин давала показания.
— Почему бы и нет, — отозвался Тин. — Испытывая благодарность за свое спасение, я, разумеется, нашел человека, давшего показания, сразу, как только очутился на свободе. А если учесть, что Дин вчера едва не пострадал за этот поступок, я считаю своим долгом оберегать его.
Дин неожиданно для самой себя обиделась. Своим долгом! А она-то надеялась, что между ними дружба, а не долг какой-то. Но поймала взгляд Тина и успокоилась — было в этом взгляде и тепло, и понимание ее сиюминутной обиды, и заверение, что все сказанное прозвучало лишь для следователя, а на самом деле…
Увы, следователь их ничем не порадовал. Выслушал внимательно о вчерашнем происшествии, сделал какие-то пометки у себя в блокноте, снова похмыкал — как в тот раз, когда выяснял правдивость показаний, — но утешать Дин сообщением, что дело двигается и преступник почти схвачен, не стал. А жаль — ей очень хотелось услышать, что бояться больше нечего.
— Из библиотеки никуда не уходи, — теперь пришла очередь старшего поучать, — я зайду перед перерывом, дома вместе пообедаем. И вообще постарайся все время на виду быть.
Дин только плечами пожала: уходить-то она всяко не станет никуда, а вот все время на виду быть затруднительно — мало ли куда книжки заведут, работу за нее делать никто не станет. Но Тин смотрел требовательно своими зелеными глазами, и Дин кивнула согласно, чтобы не волновать его.
Тин Ари
Следователя он догнал уже в воротах. Окликнул. Тот остановился, оглянулся с недоумением и, увидев Тина, недовольно поморщился: то ли вид молодого мага напоминал ему о развале так удачно развивавшегося дела об убийстве, то ли он подозревал, что разговор пойдет о неприятном. И в этом он, конечно, не ошибался.
— Мит Ленис! Есть у вас какие-нибудь соображения, откуда преступнику стало известно, что Дин запомнил особую примету убийцы?
— А почему вы так уверены, лей Аирос, что вчерашнее нападение связано именно с этим?
Тин скроил недовольную гримасу:
— Я все-таки попросил бы вас, мит следователь, называть меня тем именем, под которым я учился в академии. У меня сейчас есть причины хранить в тайне свою личность. Я для вас, как и для всех остальных, Тин Ари.
Следователь фыркнул, но возражать не стал.
— Так вот, — вернулся Тин к основной теме разговора, — ни у кого другого нет причин нападать на Дина. Мальчик всего неделю в столице.
— Ну, это он так говорит, — ухмыльнулся сыщик, — а моя задача выяснить, все ли правда, что он о себе рассказывает.
Такой поворот Тину совсем не понравился, и он решил, что мальчишку непременно надо предупредить, потому что даже не очень въедливому Тину было понятно, что всей правды он о себе не говорит. Нет, Тин не думал, что его новый друг замешан в каком-нибудь преступлении, просто в его прошлом было что-то, о чем мальчику не очень хотелось рассказывать. Но пусть лучше он знает, что следователь под него копает. 'Как будто заняться больше нечем', - мелькнула сердитая мысль. Но на самом деле Тин, конечно, понимал, что проверить неожиданного свидетеля — необходимость, следователь просто не мог поступить иначе.
Он заставил себя вынырнуть из мыслей и вернуться к разговору:
— Предположим, мы с вами чего-то не знаем. Но если предположить, что вчерашнее нападение все-таки связано с преступлением в библиотеке, остается вопрос: кто? Кто и как мог получить сведения о показаниях Дина?
Следователь вздохнул:
— Увы, как ни обидно мне в этом признаваться, утечка пошла из Управления. Вчера утром я обнаружил, что кто-то влез в мой запертый кабинет. Ничего не пропало, но в записях по делу явно кто-то покопался.
— Ну и с какой радости вы, мит следователь, под мальчишку копаете, если у вас у самих там неладно? И ведь ясно же, что на него ополчился настоящий преступник, — не удержался Тин.
— А я, лей Ари, еще не знаю, кто у нас настоящий преступник, — ехидно осклабился следователь. — Может, вы. И с мальчишкой в сговоре. А все остальное инсценировали. А что? Очень удобно. Единственный свидетель вашей невиновности — Дин Рос. Единственный свидетель покушения на Дина Роса — вы сами. А может, и не в сговоре. Что если некий советник мальчишке заплатил… или, скорее, надавил на него — вон как пацан испугался, когда с леем советником в дверях моего кабинета столкнулся.
— Да как вы смеете! — вскипел Тин. — Мне можете не верить, если вам угодно. Работа у вас такая — я понимаю. Но советника извольте оставить в покое!
— А что вы так кипятитесь, юноша, словно речь о вашем кровном родственнике идет? — оскалился следователь. — Вы ж у нас Тин Ари. Для меня в том числе. К лею советнику отношения не имеете.
— С леем советником я хорошо знаком и очень его уважаю, — нашелся с ответом Тин, — а посему прошу в моем присутствии не задевать его честь, — и тут же понял, что следователь просто провоцировал его — может, с какой-то целью, а может, и просто так, от раздражения и недовольства, решил позлить богатенького наследничка, который посмел указывать ему, что и как делать.
Следователя отчего-то стало жаль. Злость и желание уязвить в ответ отхлынули разом, а на смену им пришли стыд и неловкость. Сыщик тут же уловил перемену настроения собеседника и тоже смягчился:
— Вы, юноша, не сердитесь на меня. Сами говорите, работа у меня такая — подозревать. И, как человек с опытом, я бы вам посоветовал с мальчишкой поосторожнее быть. Оберегать — оберегайте, а близко подпускать ли — подумайте. Потому что врет он. Нюх у меня на вранье, тут я не ошибаюсь. Даже в том, что видел той ночью, вроде и правда, да не совсем. Может, он не случайно около вас оказался, мало ли кто послал, чтобы в доверие втерся.
Тин вспыхнул было снова, но тут же успокоился:
— Видите ли, мит следователь, возможно, вам бы удалось заразить меня своей подозрительностью, если бы не одно обстоятельство… Дело в том, что этим обликом я обзавелся за пару дней до появления в столице, имени своего настоящего нигде не называл. О том, что я появлюсь в клубе, опять же, никого не предупреждал, да и не предполагал, что ночевать там останусь. Так что, полагаю, это не более чем стечение обстоятельств.
— Обликом обзавелись, говорите? Но ведь не собственными силами, правда? Вы ведь стихийник, а не иллюзионист и не вещевик. Кто-то вам помогал. И этот кто-то в курсе, что вы — это вы. И что вы в столицу собирались…
На этот раз Тин не рассердился, а растерялся: вроде бы и возразить нечего, но не потому, что он со следователем согласен… Просто не хотелось упоминать лесного хозяина. Да, существо это показалось Тину весьма странным, но вряд ли его интерес состоял в том, чтобы навредить специально внуку советника Аироса. Даже если эта встреча была не случайной, а лесной преследовал какие-то свои цели. Глупо — мог бы прямо там погубить, а не помогать и не советы давать. Все равно молодому магу нечего было ему противопоставить. Подшутить лесной мог, конечно, навредить по мелочи — запросто, водилось такое за лесными, если верить сказкам. Но всякие человеческие интриги были этим существам чужды.