– Предупреждаю, – мягко промурлыкал Рашид, – я не намерен сегодня пререкаться. Так что будь умницей, дорогая, и прекрати вести себя как раздраженная кошка.
– А если я и в самом деле раздражена? – проигнорировав его предупреждение, возразила Эви. – Ты обращаешься со мной как с прислугой, разве я это заслужила?
– И все из-за того, что я один-единственный раз приехал позже?
– Ты опаздываешь гораздо чаще, чем приезжаешь вовремя, – сумрачно заметила она.
Губы Рашида искривила улыбка. Казалось, эта ссора его только развлекает.
– А разве этот опоздавший тебе совсем-совсем безразличен, мм? – лениво протянул он.
Эви не сразу поняла, что он сказал, но когда смысл его слов дошел до нее, она, гневно порозовев, отпрянула в сторону.
– Речь идет не о твоих сексуальных достоинствах! – воскликнула она.
– Ах! – вздохнул он. – Какой позор для меня!
– Рашид! – не выдержав, оборвала его Эви. – Я не…
В таких случаях она всегда кричала, но он закрывал ей рот поцелуем, крепко обнимая и лаская ее, и его надменные губы заставляли ее забыть обо всем. Так было и на этот раз.
Но хуже всего было то, что Эви ничуть не сопротивлялась, – что говорить, она даже не пыталась притвориться, что сопротивляется, а просто отдавалась на волю ласкающих ее рук. Она ничего не могла с собой поделать. Рашид пробуждал в ней жажду, утолить которую мог только он сам.
Два года их взаимоотношения вызывали в их семьях глухой ропот недовольства, а светские сплетники с замиранием сердца ждали, кто же первым пойдет на разрыв.
Потому что в один прекрасный день все должно было закончиться. Наследник престола должен был жениться на девушке своего круга. А Эви уже замарала свою репутацию, отказав маркизу ради того, чтобы стать тем, кем и оставалась по сей день. Но давление на нее не прекращалось, и ей тоже полагалось выйти замуж за представителя их класса – потомка какого-нибудь знатного рода.
Но именно эта неизбежность окончания их связи и делала их ночи такими страстными и жаркими – как будто каждая могла стать последней.
– Итак, мы будем ужинать или продолжим сражаться? – прервав наконец поцелуй, промурлыкал Рашид.
Под словом «сражаться» имелось в виду совсем иное, мрачно подумала Эви. Их любовь – это всегда сражение. Борьба. И Эви уже не колебалась в выборе того, что же предпочесть.
«Он мне нужен, – призналась она себе. – Очень нужен, особенно сегодня!»
Ей необходима его сила, его темная и неотразимая чувственность. Ей до боли хотелось прижаться к нему, слиться с ним, умереть в нем. Потому что это будет последняя ночь, когда она притворится, будто ничего не случилось. Она хочет чувствовать себя любимой и быть с мужчиной, которого любит больше жизни.
– Послушай, на тебе что-нибудь есть под этим одеянием? – спросила она, лаская ладонями его мощные, крепкие мышцы сквозь тунику.
– Проверь сама, – ответил Рашид, касаясь пальцем уголка ее губ, пока другая его рука играла с подолом ее легкого платья.
– Ты хочешь, чтобы на наше стрип-шоу любовалась вся улица? – усмехнулась Эви, внезапно вспомнив, что они стоят у самого окна, занавески на котором не закрыты, так что любой прохожий от Баттерси до Вестминстера мог полюбопытствовать, что здесь происходит.
В ответ Рашид протянул руку за ее плечо. Через секунду тяжелые золотистые шелковые портьеры с легким шуршанием опустились, и у Эви больше не осталось сомнений, предпочесть ли утоление голода исполнению более насущного желания.
Нужно быть очень глупой, чтобы не догадаться, что сам Рашид предпочел бы, – его желание было более чем очевидно. Но право выбора он оставлял за ней. Он знал, что Эви очень рассержена на него за опоздание. Знал, что, попытайся он просто заняться с ней любовью, на него немедленно обрушился бы поток обвинений в том, что он эгоист и использует ее.
А еще он прекрасно знал, что, как бы Эви ни была голодна, в конце концов она не сможет устоять перед ним. Потому что все ее тело выдавало не менее горячее и страстное желание, нежели то, которое испытывал он сам.
– Ты так самоуверен, – заметила Эви, стараясь сохранить хотя бы остатки гордости.
Рашид только улыбнулся в ответ, сверкнув ослепительно белыми зубами в полумраке.
– Я сейчас позову Азима и велю подогнать машину, – поддразнил он ее.
Гневно застонав, Эви притянула голову Рашида к себе.
Час спустя Эви, выбравшись из сладостного тумана, обнаружила рядом Рашида, раскинувшегося во всей своей великолепной мужественной наготе. Его глаза были закрыты, губы слегка раскрылись, грудь медленно и равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию.
Эви только улыбнулась, радуясь возможности просто лежать рядом с ним, пока он этого не замечает. Одним из самых острых и сладких удовольствий для нее было вот так разглядывать спящего обнаженного Рашида. Он был необыкновенно сексуален, когда так спал. Уверенный в себе, привыкший к вечно осаждающим его репортерам, он не смутился бы, ворвись они сейчас сюда со своими фотоаппаратами!
– Я хочу есть! – объявила она.
– Возьми телефон и позвони Азиму, – посоветовал Рашид, явно не желая менять положение.
Со вздохом Эви поднялась на локте и потянулась через Рашида к телефону. Ее волосы, так тщательно уложенные еще совсем недавно, теперь растрепанными прядями упали на его лицо. Эви вызвала личного помощника Рашида.
– Мне хватит простого сандвича, – говорила она, в то время как Рашид неторопливо и нежно заправлял ее длинные пряди за ухо. – Нет. Он будет есть то, что я скажу, – заявила она, быстро взглянув на Рашида и победно улыбнувшись. – А я просто-напросто умру, Азим, если придется ждать, пока вы приготовите что-нибудь горячее, – закончила она и повесила трубку.
Эти светящиеся глаза смотрели на нее так, что все мышцы Эви напряглись. Как он красив, этот мужчина! Их души звучали в унисон, так что она не смогла бы теперь без этого выжить.
– Почему ты пропустила сегодня ланч? – внезапно посерьезнев, спросил он, легко касаясь ее щеки.
– Я его не то чтобы пропустила, – призналась Эви. – Мне просто не хотелось есть то, что предлагалось в меню.
– Объясни, – сурово скомандовал Рашид.
Эви поднялась с кровати, потянулась за его просторной накидкой и завернулась в нее. Собрала волосы в хвост на затылке и взглянула на Рашида.
– Моя мать, – сказала она. Этого было достаточно.
Рашид ничего не ответил, но резким жестом запустил пальцы в волосы. Эви молча направилась в ванную, волоча за собой длинные полы накидки, словно королевскую мантию.
Эви предпочла душ и, повернув обе ручки, направила на себя сильную струю воды. Так она стояла, не двигаясь, очень долго, каждой клеточкой кожи ощущая присутствие Рашида за стеклянной стенкой и понимая, что он не присоединится к ней, чтобы принять душ вместе, потому что хорошее настроение исчезло. Ее мать и его отец. Либо та, либо другой, либо они оба постоянно умудрялись вмешиваться в их отношения.
Но ожидает их еще более худшее, о чем Рашид пока что не знает и даже не догадывается. «Ведешь себя словно трусливый страус, прячущий голову в песок», – безжалостно укорила себя Эви. Поморщилась. Да, пора признаться. Но слишком трудно сказать ему то, что она должна сказать. От ее слов их мир, мир, который они выстроили вокруг себя, рухнет в одночасье. И какое действие окажут на Рашида ее слова, Эви предугадать не могла.
Выйдя из душа, она увидела на стуле пушистый турецкий халат. Эви улыбнулась заботливости Рашида. Набросив халат на обнаженное тело, Эви распустила волосы, и их тяжелая золотая масса почти до талии покрыла ее. После этого она направилась в спальню посмотреть, что там без нее делает Рашид. Эви обнаружила его в гостиной у бара, где Рашид наливал в стакан минеральную воду с соком. Ни он, ни она алкогольных напитков не употребляли – Эви их попросту не любила, а Рашиду запрещала религия.