Первое. Он богатый. Не просто богатый, а неприлично богатый. У его семьи очень много ресурсов, что, я думаю, ясно и без уточнения: нефтяной бизнес предполагает огромное количество ресурсов, а если этот бизнес развивали не одно поколение? Охо-хо, считай — империя.
Второе. Адам — охренительно красивый мужчина. На него обращают внимания все, начиная с совсем зеленых дурочек, заканчивая дамами преклонного возраста. Стоит ему улыбнуться, как подруги его матери тут же начинают краснеть и путаться в словах! Я часто хихикала, глядя на это, а потом шептала ему что-то вроде: да ты укротитель женских сердец! Повелитель милф и шугар деди в одном флаконе! Потому что это правда.
Третье. Он не тупой, то есть вообще. Обычно, когда мужчине дано столько, сколько дано Адаму, притом дано это природой, а не заработано лично — расслабляет. Действительно, зачем пытаться, развиваться, если тебе достаточно всего лишь улыбнуться, и весь мир у твоих ног? Это не про Адама. Он очень много читает, чтобы быть на равных с братом и отцом, въедливо вникает в суть любой проблемы, а еще постоянно развивает свой кругозор. Так что, если у вас были какие-то стереотипы о золотой молодежи, сотрите их на хрен — он не один из них. Умный, обаятельный, интересный — вот какой он на самом деле. Тот, кто может поддержать любой разговор и не выглядеть при этом глупо.
Сверху добавьте знание культуры высшего света, и вот вам вполне логичный вопрос: какого хрена? Я ведь…объективно, совсем из иного теста. Взбалмошная, взрывная, о манерах слышала разве что очень поверхностно (на тот момент, когда мы поженились точно). Я пришла совсем из другого мира. Несмотря на моего отца, денег у него я никогда не брала, поэтому знаю, что значит «экономить», жить от зарплаты до зарплаты, получить эту самую зарплату не с тысячами нулями после запятой, а, дай бог, хотя бы с обычным их количеством.
Так что да. Мы едва ли «пара» в обширном понимании этого слова, и, кроме нас с ним, точек соприкосновения не было. Мы их развивали. Он старался вовлечь меня в свой мир, я его в свой, и оба этого хотели, иначе наш брак не продержался бы и года — что логично. Только дурак будет думать, что отношения строятся на сексе, это ведь далеко неправда — если не о чем говорить, до свидания.
В общем, это ли меня задело? Нет. На самом деле, нет. Конечно, было неприятно выслушивать такую суровую правду, но в действительности я к этому уже привыкла. Да и неправда это давно, так что пошли они все! Дело в другом…
В том чувстве, которое неожиданно свалилось мне на плечи — будто ничего не изменилось, и ты все тот же ребенок, который отчаянно хочет семью, но отчаянно не имеет возможности ее вернуть. Вот в чем вся загвоздка: я будто стала собой десятилетней давности, чей отец — мудак; брат — не лучше, а мама умерла.
Только это не так.
Я вздыхаю, повторяя рисунок каменного фонтана под своей задницей. На самом-то деле ты давно выросла, Лиза, и если это так (а это так), не будь идиоткой.
Думай.
О чем?
О том, что меня в принципе загнало в этот город — о Паше, конечно же. Все остальные аспекты моей жизни — это слишком сложные материи, к которым и подходить сейчас резона нет. Давай решать проблемы по очереди, то есть по нарастающей с меньшего. Меньшее — это Паша.
Что мы имеем?
Я знаю, что могла бы поехать с ним. Да, это так. Отец много раз предлагал мне переехать к нему в Москву, после того как умерла мама. Притом я серьезно — очень много раз. Он приезжал к нам с Пашей каждую неделю, но по итогу уезжал ни с чем, и если Паша к нему относился попроще, (наверно, потому, что они оба мужики), то я абсолютно категорично. Устраивала дикие истерики, а потом вообще перестала к нему выходить — и так пару лет. Поэтому в тот момент я совершенно точно не воспользовалась бы его предложением. Ни. За. Что.
Дальше. Мог бы он остаться со мной? Конечно, мог бы, но что дальше? Мой брат отличается острым умом всегда. В смысле…он непросто «умный» — о нет! Я не знаю, как он это делает, но его мозг заточен на высшую математику, физику и прочие прелести ученого мира. Да, он мог бы остаться со мной, но что было делать с его талантом? Просто похоронить себя в угоду глупому ребенку? (А тогда я была именно такой — глупой, истеричной, только-только вступивший в период пубертата). Если перевернуть ситуацию, готова ли я сама пожертвовать своей мечтой? При всех вводных? Ведь не было никаких по-настоящему серьезных причин не ехать, а здесь…кем бы он стал? Паша очень часто задавал мне этот вопрос — кем бы я стал, Лиза?! И я почти всегда язвила в ответ, но если отбросить обиду и подумать: какое будущее его ждало бы, пойди он у меня на поводу? Учитель информатики? Местный автомеханик? Кто? Кем бы он был?
Наверно, я утрирую. Если подумать обстоятельно, с его стремлением, он вполне мог бы построить карьеру и здесь, не принимая помощь отца, но смог бы он добиться того, что есть у него сейчас?
Конечно, я знаю, что у него есть. Никогда не призналась бы никому, но все эти годы я слежу за его деятельностью и знаю, что у Паши своя фирма. Он занимается разработкой приложений, которые имеют просто-охренеть-какую популярность! И…в сухом остатке, этого бы не было, не уедь он тогда.
Значит, мне остается ответить на последний вопрос. Честно, без утаек и убрав подальше ущемленное эго — а сама я готова была бы отказаться от возможности выстрелить на мировом уровне? Да или нет?
И, кстати, думать мне нужно быстрее.
Не знаю, обедала ли мама здесь затем, чтобы видеть, кто прибывает в город — это все еще вечная загадка, — но я вижу. Катина машина спокойно себе едет прямо на меня. В том, что это именно ее машина — сомнений нет; не из-за каких-то опознавательных признаков, которые ее отличают, конечно же, а просто чуйка говорит — она. Еще она говорит, что Катя не одна приехала за мной…
Пашу я увидеть не то что не готова, напротив. Я не удивлена, когда тачка паркуется и из нее выходит мой надоедливый брат, но я немного тушуюсь, когда чувствую его взгляд, потому что чувствую себя как-то совсем уж жалко. Приехала сюда зачем-то сама, а теперь протираю штаны здесь как маленькая девочка. Собственно, почему как? После того как Паша улетел в Европу на практику, он раз в полгода возвращался ко мне, и каждый раз я сбегала сюда.
Боже, какой все-таки сюр…
Вот ты иногда творишь хрень, да? И объяснить себе не можешь: зачем?! У меня, видимо, не период такой, а вся жизнь — я делаю что-то абсолютно нелогичное, сама себе объяснить не могу причины, а потом сижу и обтекаю.
Наверно, пора взрослеть.
Вздыхаю, когда он подходит ближе. Аккуратно так, будто всего мгновение, и я сорвусь и сбегу восвояси, потом с собаками ищи эту истеричку! В принципе, это тоже не «будто» — я так всегда и делала, и пора бы что-то менять.
Не поднимая глаз, говорю.
— Я так и не поняла, что она видела здесь, раз постоянно сидела и смотрела. Потому что я ничего не вижу…
Чувствую, что он вздыхает как будто с облегчением, потом подходит еще ближе и садится рядом.
Мне хочется рыдать.
Приехал…за мной! Неужели это мне и нужно было? Походу дела, да, ведь очень хочется сейчас развернуться, обнять его покрепче и пожаловаться на свою сложную судьбу.
Этого я, конечно, не делаю, и даже разрыдаться себе не даю — просто носом шмыгаю и потираю его, потом издаю гулкий смешок.
— Не знаю, чего я ожидала от этой подлой суки. Деньги она мне, конечно же, не вернула. Да и нужно ли это? Я могу отдать их сама. Из того, что он мне оставил после развода.
Паша тихо цыкает.
— Оставь, я перевел уже твоему Салманову предположительный долг.
Резко поднимаю глаза.
— Перевел?
— Перевел, — усмехается, глядя на меня, потом достает из-за уха сигарету и крутит ее в руках, вынимает зажигалку, — Только он обратно скинул вместе с примерным маршрутом, куда мне сходить. Грубый он у тебя какой-то! Папа говорил, что ты обратное утверждала…