На меня уже косятся странно, но я продолжаю стоять под козырьком суперкрутой частной клиники, куда меня, разумеется, определили. Тут уж без вариантов.
Вздыхаю.
С надеждой смотрю на въезд, но там глухо, как при самом жарком солнце в пустыне! Разве что перекати-поле не хватает…
Не приедет? Передумал? Может быть, ему не разрешили? Ну…врач, я имею в виду. Возможно, его выздоровление слишком сильно от меня зависит? Возможно, я могу ему навредить?
Да…все может быть, но мне не легче.
Еще раз вздыхаю, заставляю себя не рыдать, хотя очень хочется, и все-таки захожу в здание.
Там красиво.
Светлый, огромный холл. Приличного вида люди, сотрудники в белоснежной форме. Просто рай! Пример для подражания всех больниц мира! Мерка, как она есть. Только у меня одной здесь похоже на душе кошки скребут, особенно когда я смотрю в сторону семейных пар. Больше, конечно же, на отцов…
Сразу кладу ладошку на живот.
Ничего, малыш, надо просто потерпеть. Он обязательно приедет, когда сможет. Видимо, сегодня не такой день…
— Здравствуйте. Я — Елизавета Салманова и…
Это не было звуком. Не было глазами. Это было сердце.
Оно вдруг пропускает удар, и я буквально кожей чувствую его присутствие.
Замираю.
Потом слегка улыбаюсь.
Я чувствую его! Понимаете? Всеми фибрами своей души. Она дрожать начинает…
Медленно поворачиваюсь.
Адам стоит на ступеньках, которые ведут на второй этаж к кабинетам. Он смотрит на меня не мигая, и в глазах его такая буря эмоций… Экий жгучий, огненный, необъятный коктейль — да, малыш, я тоже по тебе скучала.
Я уже ничего не слышу.
В ушах долбит пульс, он же отражается в горле. Моя кожа покрыта мурашками, а дыхание все никак не может прийти в норму — тянет, рвет, давит. И все к нему. Ближе.
Не замечаю, как отрываюсь от своего места и медленно иду. Он тоже спускается. Наверно, даже если бы сейчас случилась война, все кризисы мира, революция — боже, да что угодно! Включая Армагеддон…я бы не смогла перестать на него смотреть.
Жадно скольжу по лицу, где замечаю перемены. Я сразу их вижу! Нет, он все такой же. Гладко выбритый, с аккуратной прической, в футболке и классических брюках — но он другой. Адам смущен, немного растерян, волнуется. И взгляд… да, я вижу, что он смотрит на меня, как на самое дорогое свое сокровище. И до этого смотрел…когда я шла к алтарю — он так на меня смотрел! Будто на мне весь мир сошелся.
Это происходит снова.
Сейчас.
Здесь, спустя три месяца разлуки.
Боже…как же я по тебе скучала…
И мне так надо его коснуться! Понимаете? Будто если не потрогаю, то обязательно умру. Лишь от одной мысли, что это сон…
Но он реален.
Я не совсем отдаю себе отчета, когда касаюсь его ладони. Адам вздрагивает. Наверно, ты не ожидал? Я тоже не ожидала. Клянусь! Я не думала, что эта встреча будет такой… Возможно, планировала подержать холод. Возможно, хотела поиграть? Что-нибудь такое точно, но точно не то что вышло.
А я себя контролировать не могу!
И он тоже…
Наши пальцы соединяются, взгляды так и не были разорваны. Они — одно целое. И я не могу напиться им…
Тобой.
Делаю шаг. Еще ближе. А потом обнимаю. Мне просто нужно это! Также, как до этого, когда я думала, что дотронуться — залог моей жизни. Теперь этого мало.
Прижимаюсь щекой к груди, где тарабанит сердце. Спорю на что угодно, также как мое. Нежно глажу его щекой. Чувствую, что Адам теряется еще больше, но совсем на короткий миг, потому что дальше обнимает за плечи.
Его руки слегка подрагивают.
Господи…пожалуйста…я тебя умоляю. Пусть…умоляю! Пусть это будет начало. Мы же так любим друг друга, ну разве ты этого не видишь? Пожалуйста…не дай нам потеряться. Помоги ему. Умоляю…пожалуйста. Помоги ему вернуться ко мне…к нам. Он ведь так нужен…
***
Оказалось, Адам приехал раньше на целый час. Бегал по больнице. Это он сообщает мне смято, смущенно. Все время улыбается и глаза прячет, как школьник — так мило; да и я далеко от него не ушла. Не знаю, куда деть руки, все время поправляю волосы или свое платье. Минуту назад, прижавшись к моему виску мимолетно, Адам шепнул, что я самая красивая — и от этого мое сердце тает.
Оживает…
Оказалось, Адам приехал раньше на целый час, чтобы я не сидела в очереди. Представляете? А еще он самолично осмотрел палату, где я буду рожать. Ну…по плану. Сказал, что до этого видел только фотки, теперь убедился лично — нам этот вариант подходит. Хотелось усмехнуться и выдать что-то ядовито-саркастичное, да только не нашла я ничего в загашнике.
Мой малыш, кажется, против хамства его отцу. Даже в шутку. А вот чтобы превратить меня в девочку с нашего первого свидания — это да. Это он только рад!
Но мне забавно.
После тех объятий мы, конечно, больше друг друга не касались. Держим дистанцию, пока идем до кабинета, но она не холодная. Она другая. Как когда ты слишком хочешь быть ближе, но стесняешься.
Шутка века!
Мы были вместе так долго. Мы очень много занимались сексом! Очень много! И в разных местах, конечно же. А теперь…вот стесняемся как дети.
Трогательно, надо сказать.
Эффект усиливается дальше, когда мы попадаем в кабинет. Мой врач — Зоя Олеговна, — уже ждет. Она бросает пару шуток про «очень ответственного папу», который даже на кресло мне помогает залезть, придерживая за поясницу.
Снова просится что-то саркастичное, но я не могу. Не могу! Глядя на его искреннее беспокойство, выдавить из себя что-то едкое? Выше моих сил.
Он так забавно хмурится…
А сам на живот смотрит. Только на него! Это второе его сокровище, второй его мир.
Единственный раз, когда он отводит глаза — это когда я юбку задираю, чтобы оголить это его сокровище. Тут я уже не выдерживаю…
— Боишься, что я ослеплю тебя своими элегантными формами?
Тихо цыкает и бубнит себе под нос.
— Прекрати, Рассвет. Ты выглядишь великолепно, просто…
Заминается. Я решаю ему помочь, натянув на себя покрывало. Сама ловлю улыбку врачихи, глаза слегка закатываю, мол, дурак! Но свечу-у-усь, девочки, ярче солнца.
— Я прикрыла свой срам.
Наконец, слышу смешок Адама. Он по-озорному, по-детски, хулигански даже! Бросает на меня взгляд и тоже закатывает глаза, мол, молодец, прищучила меня!
Но зла в этой комнате нет. Видимо, гормоны добрались до отсека моего мозга, потому что я снова не помню, чтобы оно когда-либо было в принципе.
Я так счастлива…
— Сейчас будет прохладно.
С этими словами, как по всем традициям лучших (и не очень) мыльных опер, мне на пузико бахает холодная жижа. Слегка вздрагиваю — Адам тоже.
Черт! Да он такой нервный, испуганный!
— Успокойся, — шепчу ему, но он не отвечает.
Не может. Смотрит внимательно на живот, дергает плечами, типа все хорошо, и переводит взгляд цепких глаз в монитор.
Следит.
За каждым изменением, движением! Он просто не может налюбоваться, а потом происходит это…
— Ну вот…ваш малыш! Хороший, сильный ребенок.
И правда он. Закусываю губу, взгляд теряет фокус. Чувствую, рыдать я все-таки буду…
— Он такой маленький… — тихо говорит Адам, но скорее неосознанно.
Потому что он сейчас — сама неосознанность.
Делает шаг. Как под гипнозом! И поглощает каждый пиксель.
Наверно, если его сердце измерить сейчас — это будет что-то определенно очень быстрое. Очень-очень быстрое.
Смахиваю слезы, улыбаюсь — он такой счастливый…
Ты правда счастлив? Правда… Мне не нужно слышать — я это чувствую.
— Ну… — начинает врач, и Салманов сразу реагирует, резко повернув на нее голову.
— Что-то не так?! Какие-то проблемы?!
Усмехается.
— Нет, никаких проблем нет. Ребенок здоров, развивается правильно, просто он большой. Уже сейчас ясно…
— А кто это будет?
— Давайте посмотрим…так…ну же, малыш, не прячься, — еще один смешок, пока прибор рыскает по моей коже в поисках заветной информации, — Стеснительный.