Знаю. Теперь и вы знаете — нас связывает что-то большее. Да. Мой отец. Теперь я тоже в курсе, и это меняет все. Наверно, поэтому вы так на меня смотрите? Без злобы? Будь на моем месте кто угодно, смотрели бы так же? Я не уверена. Хотя…не думаю, что Адам позволил бы смотреть на меня иначе. Он бесконечно жаден до расправы, когда разговор заходит за мою скромную персону в негативном ключе. Никто не имеет права отзываться обо мне плохо, даже его отец — он просто не позволит. Нет.
Но хотел ли этого Натан Альбертович в действительности? Интересно было бы узнать, а пока он слегка кивает, пряча улыбку за бокалом шампанского. Оборачивается Аниса.
Я ей тоже улыбаюсь, хотя и сразу замечаю некоторую злость. Ну да. Мать. Теперь я и тебя понимаю лучше. Скорее всего, будь на месте Адама мой сын, я бы тоже злилась на женщину, которая заставила его страдать. Не знаю, как это работает, но работает же! Пусть ты и понимаешь, что сын сам виноват, а того, кто его обижает, все равно тихо ненавидишь.
Она меня не ненавидит, конечно, просто злится. Стараясь это контролировать, что я ценю. Этого уже много.
— Здравствуйте, Аниса Махмедовна.
Она на миг поджимает губы, переступая через какую-то огромную глыбу льда, но выдавливает улыбку и кивает в ответ.
— Здравствуй, Лиза. Ты чудно…
Вот оно.
Этот момент.
Когда она проходится по мне взглядом, не акцентируя внимания на украшениях, но резко тормозя ниже. Там, где моя рука покоится на слегка округлившемся животе, и я уверена, что она смотрит на него! Даже не на кольцо, которое снова есть на моем пальце — она смотрит на живот.
И не она одна.
Отойдя чуть в сторону, открыв образ и своему мужу, теперь я нахожусь под прицелом обоих глаз родителей своего мужчины…и это чертовски волнительно! Но в хорошем смысле…
Слегка улыбаюсь.
Аниса резко смотрит в глаза, и в ее я вижу застывшие слезы. Улыбку и слезы — да, да, знаю. Я знаю! Сама такая же…
— Господи, Лизонька…
Тут же смягчается она, делая на меня шаг.
— Это…это…то, что я думаю? Это…
— Извините, что вы узнаете так…
— Да какая разница «как»?! — выдыхает женщина, оборачиваясь на своего мужа, — Нат, ты видишь?! Нат! Не могу поверить! Это же…она...ребенок! Милый, у них будет ребенок!
Он мягко приобнимает ее за плечи.
— Для Адама это тоже будет сюрприз? — тихо спрашивает, а улыбаться не перестает.
Усмехаюсь.
— Нет, он знает. Я сразу ему сказала. Простите, что вам нет...мы были немного...эм...заняты.
— Что-то не так?! С ребенком... — начинает свекор, но я его перебиваю мягко.
— Нет, с ребенком все отлично. Мы больше разбирались с...другими обстоятельствами. А он... — ласково касаюсь живота, — Здоровый, большой...Вчера вот были вместе с Адамом на УЗИ.
— Господи! УЗИ! И…
— Когда же ты устанешь разбивать мое сердце? — вдруг звучит незнакомый голос, и я резко поворачиваюсь.
Передо мной стоит мужчина. Я его вижу впервые, вот честно! Значит, не местный. А улыбается так широко, будто мы с ним под венец идем через десять минут!
Я напрягаюсь. Неловко смотрю в сторону родителей Адама, те на меня. Как? Не понимаю. Точнее, не успеваю разобрать — мужчина говорит дальше.
— Я не могу оторвать от тебя глаз.
Напрягаюсь еще больше.
Так, что происходит?!
Мне на миг кажется, что сука-Изи все-таки переиграла меня. Сейчас будет первый акт оперы до начала оперы? Мол, нагуляла ребенка, теперь пытаюсь выдать за наследника Салмановых?! А у самой вон мужик!
Стоп. Без паники!
Одариваю его ледяным взглядом и хмыкаю.
— Вы меня с кем-то перепутали, до свидания.
Отворачиваюсь.
Черт, что сейчас будет? Мне серьезно придется их убеждать? А вдруг, чего доброго, начнут говорить про тест на отцовство? Будет полный отстой, конечно. Знаю, меня зацепит. Очень. Да и кому бы понравилось? Видеть в глазах родителей мужа осуждение? Сомнение? А его там и нет. Стоят, улыбаются, из груди Сая вовсе рвется смешок, и мне очень хочется поинтересоваться, что именно его так насмешило, но…
— Как я могу перепутать свой Рассвет с кем-то другим?
Резко застываю и округляю глаза.
Поворачиваюсь.
— Что?
Мужчина улыбается шире.
— Мне всегда нравилось, как жестоко ты реагируешь на комплименты других мужчин, моя Ели-за-ве-та.
Он пытается передать правильную интонацию, но получается плохо. Точнее, вообще не то. Я ничего не чувствую, кроме внезапно вспыхнувшего интереса.
Молча пробегаюсь по залу и сразу нахожу, что меня действительно может заинтересовать.
Адам.
Он стоит у стены напротив, прижавшись к ней спиной. В руках бокал с шампанским, который он медленно крутит, а смотрит-то как…божечки. Я моментально вспыхиваю, ощущая дико активные мурашки, которые бегают-бегают-бегают, отправляясь под кожу до самой души по давно истоптанным дорожкам.
Мамочки…
Тихо усмехаюсь.
— У него плохо получается быть тобой.
Мужчина отвечает со смешком.
— Похоже, что эта роль исключительно моя, да?
— Похоже. И что за дурость? Могу поинтересоваться?
Адам слегка жмет плечами.
— Забыла, что выиграла у меня ди-стан-цию?
Мурашки бьют под дых.
Вот черт!
Я даже дар речи теряю, а он смеется. Как под гипнозом смотрю на мощную шею, на кадык, потом на грудь. На нем черная рубашка, расстегнутая на первые пуговицы, черный пиджак, классические брюки. Ставлю голову на отсечение, это Армани. Остальное Адам считает излишним пафосом и вечно подтрунивает над отцом и братом.
Ему идет. Ему бы все подошло…он ведь такой красивый. Идеальный. Воплощение женских грез и фантазий, только на пальце его мое кольцо. И он мой.
Снова опускает на меня взгляд черных глаз, никого не замечает вокруг. Для него никого не существует, кроме меня…
— Поразительно, да? — говорит мужчина рядом, — Я заставил тебя онеметь от шока. Кажется, на этот раз очко в мою пользу, Рассвет?
Сволочь.
Я не могу сдержать смешка, пока сердце тарабанит. И, возможно, кто-то бы непременно разозлился, что он смеет разыгрывать меня! Но! Я не могу. Мне нравится эти игры. Я их главный фанат.
И теперь ход за мной.
Их по сути своей два — я могу подыграть, покрутить носом, заставить его и дальше общаться со мной через посредника, а могу…
Еще раз усмехаюсь и огибаю незнакомца, с которым мне, если честно, и стоять-то рядом неприятно. Уверенно иду к нему. К тому, с кем приятно…
Адам жадно следит за каждым шагом. Подбирается, прекращая так вальяжно придерживать собой стену. Выпрямляется. Не ожидал, да? Знаю, что не ожидал, по глазам это вижу.
Останавливаюсь прямо напротив, сама брови поднимаю и забираю у него бокал, чтобы дальше опустить на поднос мимо проходящего официанта. Просто так.
— И кто теперь выиграл?
Смотрит. Так красиво смотрит…я питаюсь этими секундами. Сейчас я чувствую себя самой желанной, любимой и нужной. Королевой. Это дико льстит. Еще больше а он польстил мне, когда прилюдно решил соблюдать мои правила. И это непередаваемо, правда…
Делаю к нему еще один шаг, нагло задираю голову, чтобы смотреть в глаза, и шепчу.
— Если бы я хотела общаться с кем-то другим, я бы не вышла за тебя замуж, Адам.
— Ты больше не моя жена, Лиз, — отвечает тихо, на что я усмехаюсь.
— Это действительно так?
Опять молчит, но недолго. Головой слегка ведет, глаза прячет, а сам улыбается. Но горько как-то…
— Для меня нет, но…я же обещал не давить.
— Ты и не давишь.
Резко смотрит в глаза.
— Пойдем.
Беру его за руку и нагло веду обратно к семье. Они, кстати, наблюдают за нами…кхм, как бы сказать? Шокировано? Да, ближе к истине. И они ли одни? Абсолютно точно нет. Кажется, что в зале становится слишком тихо, и это довольно забавно, если задуматься. Наш развод стал самым громким событием, а примирение самым тихим? И неважно, что применения пока не случилось — это им знать необязательно. После выброшенного белого флага следуют переговоры, но их детали — это наша жизнь, а в нее больше никому хода нет.