Я только руку его сильнее сжимаю, пальцы переплетаю, когда мы останавливаемся перед Салмановыми. Адам приобнимает меня за плечи. Аккуратно очень, потому что он тоже знает: мы не помирились, осталось много открытых гештальтов, но мы вместе. Я даю ему на это шанс…прилюдно, с подтверждениями. Я готова работать и стараться ради тебя.
А ты? Знаю, что да. Когда поднимаю глаза и с его взглядом сталкиваюсь — он горит тысячами звезд, надеждой, благодарностью. Так что мне не нужно слышать ответа…
— Что же это, дети? — тихо шепчет Аниса, сама улыбается.
Жму плечами.
— Мы решили попробовать еще раз, но теперь по-взрослому, Аниса.
Динь-динь-динь
— Первый звонок.
Пора.
Конечно, тут уже без вариантов. Под пристальным вниманием высшего общества Адам ведет меня в свою ложу, ограждая от толпы одной своей аурой. Усаживает рядом.
Это будет опера. «Пиковая дама», если быть точнее. И я нахожу в ней особого вида символизм, и нет, не из-за совпадения своего имени с одним из главных персонажей. Там тоже есть старуха, есть молодой мужчина и девушка. Только Адам — это не Германн. Он проник в дом путем обмана, он пользовался любовью, как разменной монетой, он хотел узнать тайну. Думаю, Адам больше всего хотел бы забыть свою тайну, да и меня он не использовал, скорее пытался защитить. Но здесь есть старуха, которая знает секрет. Которая ловко им бравирует и думает, что верховодит.
Дудки.
Я не позволю свести Адама с ума, и сдохнешь ты не от страха перед оружием в его руках. Потому что руки будут моими, но держать будут не пистолет, а эту самую тайну. Твою тайну. Думаю, даже их ворох, если честно.
Развязка близко.
Я это чувствую, когда гаснет свет, и зажигается сцена.
Укладываю руки на мягкую преграду партьера. Она красная, как кровь. Яркая. Но я ее не боюсь, потому что знаю, что правда на моей стороне, а значит, и победа тоже. К тому же, у меня действительно есть причины забрать эту самую победу, и они гораздо более весомые, чем у нее.
— Я очень тебя люблю, — вдруг слышу тихий шепот на ухо, а потом легкое прикосновение к позвонкам.
Адам не спешит сближаться, хотя я знаю, что хочет. Он всегда хочет меня касаться, и сейчас для него мука этого не делать.
Он же обещал не давить...
Улыбаюсь.
Поворачиваюсь лицом к нему, сталкиваюсь с его яркими глазами. Они так пылают, что у меня сердце нисходит на бег, полет! А внизу живота все резко обрывается и тяжелеет.
Господи, какой же ты красивый...я так хочу ощутить твои прикосновения, что не могу сдержаться. Подаюсь вперед, нежно касаюсь губ, но поцелуй выходит почти целомудренным. Адам его не углубляет, а я не настаиваю. Прижимаюсь к его лбу своим и несколько раз киваю.
— И я тебя, — шепчу в ответ, — Спасибо, что не сдался, малыш. И что стараешься...
— Спасибо, что поверила в меня, Рассвет. Я ради тебя на все готов, и с каждым днем это ощущение только крепнет.
Я знаю... потому что вижу. Ты не тот человек, которого я видела в высотке на рубеже тринадцатого месяца. Ты уже не тот...
Эта маска была уничтожена первой.
«Как все тайное стало явным»
Лиза; сейчас
Мое утро начинается с неприятного.
— Она в Москве.
Это мне говорит Паша, который «держит руку на пульсе», когда заходит ко мне в комнату в очередной раз без стука. Я как раз вышла из душа и досушила волосы, так что сидела перед зеркалом, где и столкнулась с ним взглядами.
Он был хмурым. Очень-очень хмурым и злым. Паше не нравится все то, что я делаю, но он понимает. В моих словах ведь есть доля правды, вот она — перед нами. Изи прошла контроль и сейчас заказывает такси, так что скоро будет у Салмановых.
Я в этом не сомневаюсь. Знаю.
С того вечера в опере прошло три дня — ей немного надо. Киваю и звоню Анисе. Она постоянно на связи, все ждет, когда я к ней приеду — очень хочет поболтать, но пока я отказывалась. Ждала. Этого часа. Нет, конечно, ей я рассказывать ничего не планирую, но дом родителей Адама — самое безопасное место. Да и мне не надо, чтобы эта тварь подловила меня где-то в другом месте, а она подловит. Я это тоже знаю. Чувствую.
— Ты готов? — тихо спрашиваю Пашу, он ухмыляется.
— К чему там готовится, господи боже? Естественно!
Вот и договорились. Еще через час я сажусь в машину, он садится рядом. Заводит. Пристегиваемся. Мне на телефон падает еще одна смс-ка от Адама…
Адам
Лиза, возьми трубку!
Прости, малыш, не сегодня. Я перелистываю нашу переписку наверх и слегка прикусываю губу…
Вы
Малыш, сегодня чувствую себя получше и еду к твоей маме)))
Адам
Лиза, нет! Сегодня не вариант! Давай лучше завтра? Или, может быть, вообще на нейтральной встретимся все вместе?
Адам
Лиза!
Адам
Лиза, ты меня слышишь?!
Адам (15)
Прости, малыш. Прикрываю глаза, потом засовываю телефон в сумочку и вздыхаю.
— Звонил?
— Пятнадцать раз.
— Пытается остановить?
— Да.
— А мне стоит?
— Нет.
Вот и поговорили. Паша хмыкает, заводит двигатель и выезжает с территории, а я смотрю в окно на дом. Красивый. Деревянные панели цвета карамельного дерева, ровные линии. Квадраты. Это рай современной архитектуры, обнятый со всех сторон многовековыми соснами.
Очень спокойно.
Будто весь мир подождет.
Мне нравится здесь прятаться от стресса, правда. Но…прятаться больше не вариант. Я хочу раз и навсегда расставить точки над «i», пока Паша будет колдовать над ее техникой.
Что-то мне подсказывает, там мы найдем много чего интересного.
Потому что не верю! Я. Не. Верю! Что Адам был единственным… Эта женщина — отрава; она — яд. А яд любит много жертв. Это его суть — проникать в души и калечить, убивать. И ее суть ничем не отличается.
Я знаю.
Прости, Адам. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я с ней встречалась. Знаю. Но это для твоего и нашего блага. Прости…
В раздумьях не замечаю, как мы останавливаемся перед домом. И все вроде бы так хорошо! Фасад купается в солнце, птички чирикают. Но я чувствую пульсацию вокруг как ореол. Плохую пульсацию, темную.
Смотрю в сторону — машина Адама косо припаркована, будто наспех.
Все-таки приехал…черт. Выдыхаю без облегчения, скорее вешая на сердце гирю побольше, но что поделать? Я, наверно, знала, что он все равно приедет…
Паша смотрит на меня.
— Все нормально?
— Да, пошли.
Выходим. Я указываю ему влево и говорю:
— Там будет дверь для прислуги. Заходишь, поднимаешься на второй этаж. Эта сука всегда останавливается во второй комнате справа. Понял?
— Разберусь. Ты справишься?
— Разберусь.
Брат бросает на меня взгляд, но слишком многое на кону, и он знает — я никогда не передумаю! Потому что не боюсь. Я. Ее. Не. Боюсь! И бежать — не побегу никогда! Так что он уходит, и я ухожу — вперед.
— Здрасте-здрасте! — притворно весело тяну, как только толкаю их большую дверь, — Аниса, вы в доме?
— Лизонька!
Слышу.
Во второй гостиной.
Ну, хорошо…
Я их дом теперь отлично знаю. Очевидно. Делаю пару шагов, потом толкаю двустворчатые двери и вот тут-то замираю.
Мизансцена странная.
Посередине комнаты стоит Адам. Нет, не так. Он не стоит — он буквально в землю врос. Надулся будто. Кулаки сжаты, напряжен до предела…